Вячеслав Рахин: Перед первой тренировкой в «Урицком» меня трясло, как отбойный молоток

Вторая часть интервью защитника СК имени Урицкого 80-90-х годов Вячеслава Рахина корреспонденту спортивной редакции KazanFirst.

«Мне неудобно, что я – ЗМС»

Мало кто знает, что Вячеслав Рахин – едва ли не единственный воспитанник казанского хоккея, удостоенный звания «Заслуженный мастер спорта России». Правда, сам он себя таковым не считает.

— Мне очень неудобно, я стесняюсь этого звания, – признается Слава. – Великие игроки получают это звание, а я там каким боком? Я же против канадцев за первую сборную не играл. Но что поделать – есть такой закон: если ты стал призером Олимпиады, то получаешь ЗМС. И ребята мне говорят: «Слав, ты что! Ты же не покупал это звание». Мне удостоверение и значок сам Фетисов в Москве вручал, все как положено. Думаю, и я внес свой вклад в наши «бронзу» и «серебро» на Сурдлимпийских играх.

В составе сборной России Вячеслав Рахин (слева) выиграл "бронзу" и "серебро" Сурдлимпийских игр.

Да, Вячеслав Рахин – двукратный призер Олимпиад для спортсменов с нарушением слуха.

— У меня родители глухонемые, я знаю язык жестов и сам на одно ухо плохо слышу, – признается Слава. – Врачи определили, что потеря слуха у меня – пятьдесят процентов, так что на Судлимпиаду я попал на законных основаниях. В 2003-м в Швеции мы заняли третье место, а в 2007-м в Солт-Лейк-Сити – второе. Очень хотел в этом году в Ханты-Мансийск поехать, где наши заняли первое место, но в силу своего возраста не попал.

«Чем брали? Мастерством и мотивацией»

— Кроме Сурдлимпиад у вас были и ветеранские чемпионаты мира в составе борной Татарстана. Неплохой сборной, говорят.

— Наша сборная – наверное, лучшая в мире, мы ни одного чемпионата мира не проиграли.

— И что, все свои играют, казанские?

— Не все, конечно – те, кто когда-то играл в «Ак Барсе». Из Тольятти людей приглашают, из Нижнего Новгорода. Ну, иногда и тех, кто не играл, а просто дееспособен.

Ветераны СК имени Урицкого и "Ак Барса" разных лет.

— Помните свой первый чемпионат мира среди ветеранов?

— Да, это был 2004 год, Оттава. В финале мы обыграли Детройт 3:2. С нами тогда ездил бывший министр спорта Татарстана Марат Мансурович Бариев – после финала он зашел в раздевалку аж со слезами на глазах, эмоций у него было, наверное, больше, чем у нас. А потом поездок было много – и в Словакии мы выигрывали, и снова в Канаде, в Квебеке... С 2004 года и до 2012-го мы непременно первые места занимали.

— Чем объясните такой успех?

— Мастерством и мотивацией. Кто ветеранам деньги на поездки дает? Правильно, Рустам Нургалиевич Минниханов. А кто на подпись все Рустаму Нургалиевичу носит? Геннадий Семенович Маслов. Вот подписывает Минниханов бумаги и спрашивает Маслова: «Какое место займете?» «Только первое!», – говорит Геннадий Семенович. «Смотри, я тебя за язык не тянул! Если первое не займете, больше никуда не поедете!» Потому и настрой в раздевалке у нас соответствующий. Виталий Борисович Короткин, наш тренер, перед играми постоянно напоминает: «Ребята, если хотите куда-то еще ездить и играть, надо взять только первое место!». Но состав наших ветеранов действительно сильный – не знаю, почему другие клубы такие ветеранские команды не собирают.

Президент Татарстана Рустам Минниханов регулярно играет в хоккей.

— Наверное, у них нет такого мотиватора, как у сборной Татарстана.

— Возможно. Действительно, Рустам Нургалиевич – такой человек, который заряжает своим словом, своей энергией.

— Откройте секрет: кто Минниханову подкинул идею встать на коньки и взять в руки клюшку?

— Не знаю. Возможно, и Геннадий Семенович его вдохновил – он до сих пор является его личным тренером. Постоянно рядом, помогает советом, подсказывает, что на льду делать, тренировки организовывает.

«Из сына хоккеиста не получилось – хочу, чтобы внук заиграл»

— Поймал себя на мысли, что с вас можно писать эволюцию хоккея Татарстана. Наверняка ведь мальчишкой просыпались в пять утра, рюкзак больше себя – за спину, и на первом трамвае – во Дворец спорта.

— С этого все и начиналось – во Дворце спорта (уточним для молодых читателей – в том, что на Московской улице – прим. ред.) был единственный искусственный лед в Казани.

1995 год. С женой Валентиной, сыном Михаилом и дочерью Натальей.

— Сейчас только в Казани больше десятка крытых площадок с искусственным льдом…

— И все равно дети в 6 утра катаются – льда не хватает. Но если бы мне тогда, в 70-е, сказали, что с хоккеем будет твориться такое, как сейчас, не поверил бы. Ведь мой сын 90-го года рождения еще застал ранние тренировки – я его сам возил в старый Дворец спорта, в 5 утра вставал. Вы понимаете, что такое для 5-летнего ребенка в 5 утра встать на коньки? А ему еще говорят: «Давай, беги!» Сейчас для детей настоящий праздник. В каждом районе – лед, далеко ездить не надо. Выбрал удобные дворец и время – и занимайся! И все равно льда не хватает, потому что очень много групп занимается. Знаете, как для меня это радостно! Молодцы, что так все организовали. У меня сейчас внук растет, год и два месяца ему, у меня все мысли о том, как из него хоккеиста сделать. Придет время – поставлю на коньки и буду полностью ему отдаваться. С сыном не получилось – хочу, чтобы внук заиграл.

— Вы в курсе, что хоккейный бум в Татарстане начался на юго-востоке, где 15 лет назад организовали Кубок Татнефти для дворовых и школьных команд? Тогда во дворах нефтяных районов поставили хорошие коробки с теплыми раздевалками, на каждую коробку дали ставку тренера и заливщика льда, а для команд приобрели экипировку.

— У нас в Казани тоже хорошая идея с коробками была – помните, года два назад понастроили коробок? Но сейчас многих их них уже нет, потому что нет людей. Надо очень хорошо искать, чтобы найти человека, который за 7 тысяч в месяц будет и заливать, и снег убирать. Но поначалу-то и люди нашлись! Мой друг Равиль Фазлеев курировал это начинание, поставил работу на рельсы. А потом пошла задержка зарплаты, и все это умерло. Коробка во дворе – это радость для детей, но содержать ее – огромный труд, Я был бы счастлив, если б в нашем дворе была коробка. А то ближайшая – только в в 10-м микрорайоне. Как-нибудь обязательно выберусь с внуком покататься.

«Будешь их хлопать по трусикам – тебя сгноят в этом коллективе»

СК имени Урицкого середины 80-х.

— Ничего, что на улице?

— Мне же не привыкать, в Нижнекамске играли под открытым небом: четыре стены и стоячие трибуны. Но зато как народ болел! Каждая победа «Нефтехимика» – настоящий праздник! Когда руководство поняло, что с этой командой можно и нужно идти выше, стали все благоустраивать, со временем и дворец спорта построили. А еще судьи любили приезжать в Нижнекамск.

— Их хорошо встречали?

— Ну да, а провожали еще лучше. Если Нижнекамск выигрывал, судей в аэропорт провожали обвешенными гирляндами из резины, причем на любую машину. Чтобы судить в Нижнекамске, очередь стояла.

— Думаю, «Нефтехимик» выигрывал часто.

— Чего уж скрывать, помогали судьи.

— Но внаглую-то уж соперников не «убивали»?

— Иногда и внаглую «убивали» – играть к нам никто не хотел ехать, зацепил я те времена. Но было это только потому, что в Нижнекамске было огромное желание подняться наверх, в элиту, где настоящий хоккей. А когда «Нефтехимик» стал участвовать в финальных пульках за выход в «вышку», все уже было поставлено на профессиональные рельсы. У нас были очень хорошие премиальные. В четвертьфинале мы поехали играть в Пензу – премия 7 тысяч за победу, по тем временам очень хорошие деньги. И проигрывать нельзя было, мы выходили и пластались, зубами шайбу ловили. А каплей дегтя стали те самые проклятые автомобили, которые нам обещали за выход в «вышку» но не дали. В итоге Равиль Шавалеев – он тогда был вице-президентом «Нефтехимика» – вопрос этот уладил, хотя обещал машины другой человек. Но мы с Лешей Пучковым сезон доиграли и уехали. А Андрей Писарев еще на сезон остался.

— Кто на вас произвел самое яркое впечатление, когда попали в мастера? И что поразило в команде больше всего?

— В первый день, когда пришел в команду, меня колбасило, как отбойным молотком. А поразило отношение к молодежи. Старожилы команды меня сразу взяли под свое крыло, причем так плотно, что я был в шоке. Равиль Шавалеев, Алексей Пучков, Равиль Фазлеев… Пучкову до сих пор благодарен за один совет. Представьте, я, молодой, тренируюсь вместе с Валерой Шалахиным, Геной Масловым – глыбами, мастерами, на которых я смотрел с отвисшей челюстью. На тренировке, чтобы их не обидеть, катаешься около них, не трогаешь – по трусикам только похлопаешь. А они с нами, молодыми, обращались, как положено, воспитывали – могли так по рукам дать, что отсохнут. И попробуй что-нибудь в ответ скажи. И как-то после тренировки Леха мне говорит: «Славец, если ты будешь их так хлопать по трусикам, тебя сгноят в этом коллективе. Прекращай, на льду нет друзей-братьев – только соперники. Если тебе врезали – дай сдачи! Не будешь биться – ничего не получится». Я и сам понимал, что нельзя в хоккей играть в белых перчатках, но после этих слов Лехи, одного из самых горячих в команде, у меня крылья выросли! И я стал показывать зубы.

Равиль Шавалеев для меня – учитель. Каждую тренировку мне подсказывал, куда бежать, как отдать, когда вовремя оглянуться. Постоянно опекал меня.

Защитник СК имени Урицкого Равиль Шавалеев.

А Равиль Фазлеев – как брат. Захожу я после первой тренировки в автобус, едем на базу в Залесный. Куда сесть? В первых рядах все занято, по два человека сидят. Я иду в конец салона, Равиль меня зовет: «Молодой, иди сюда, садись!» Я сел, он меня обнял: «Все, ты в коллективе!». На базу приезжаем, он мне: «Ходи рядом со мной, все покажу-расскажу». Не поверите, как маленького, меня по базе за руку водил. А после обеда к себе в номер позвал – он один жил в трехместном. И я себя под таким крылом почувствовал! Так я попал в команду.

Для меня такая забота была очень важна. Детство не сильно веселым было – отец маму и нас, троих братьев, рано бросил, уехал в Москву, там женился. Мама пила сильно, рос я в нищете. Но не думаю, что именно поэтому в команде так ко мне относились, хотя Равиль знал, из какой я семьи и что сам ее тащу. Я же с восьмого класса все лето работал на заводах, чтобы маму покойную и братьев прокормить. Когда в команду попал, как мама мной гордилась! Хотя она от хоккея была дальше, чем декабристы от народа – никто меня никуда не водил, я сам вставал в пять утра и ехал на тренировку.

«Один раз я повез за границу баул гаечных ключей»

Матч ветеранов. С Михаилом Сарматиным (№ 21).

Нашу двухчасовую беседу Вячеслав разбавлял интересными хоккейно-житейскими историями. Актуальных сегодня новогодних баек Рахин не припомнил, а вот забавных случаев, связанных с выездом из Советского Союза за границу у него – хоть отбавляй.

— Мой первый выезд за границу был в 1983 году – со сборной профсоюзов на базе «Кристалла» из Электростали я поехал в Швецию, – вспоминает Вячеслав. – Там и Новый год с командой встретили, но празднование прошло без каких-то запоминающихся деталей.

— Сколько денег вам тогда разрешили поменять?

— Да мы туда повезли не деньги. Я водку взял на продажу – кто-то посоветовал. Бутылка водки в Швеции тогда уходила за 100 долларов – там сухой закон был. (С 1919 года в Швеции продажа алкоголя ограничена: 4 литра спиртного в месяц могут купить глава семьи либо лицо не моложе 21 года, имеющее постоянную работу. – Прим. ред.) И я привез оттуда видеомагнитофон, магнитофон-двухкассетник и еще много чего.

— А что еще возили за границу?

— Что только не возили! Как-то с «Урицким» поехали в Венгрию, я купил на КОМЗе четыре бинокля ночного видения. Оттуда привез кожаные куртки на продажу с Союзе. На границе, когда выезжали, меня трясло, потому что нельзя было из Союза этот товар вывозить, а шмон устроили приличный. Ничего, пронесло. А оказалось, что бинокли эти там на фиг никому не были нужны.

Были и комичные истории. Перед выездом в Югославию Ильдар Рахматуллин ляпнул, что там резинка на ура идет – обычная белая резинка от семейных трусов. Мы на какой-то текстильной фабрике целый баул набрали, вышли на базар, а эта резинка им нужна – как бинокли в Венгрии. Видимо, кто-то над Ильдаром пошутил. Как и надо мной с ключами – я один раз целый баул гаечных ключей повез, представляете?! Неподъемный!

— И куда дели их?

— Втюхал какому-то мужику. Он, правда, не хотел брать, но я сказал, что надо. Мы обратно всегда пустыми приезжали, ничего обратно не привозили.

С самоварами был случай. Мы взяли с собой в Швецию небольшие, декоративные, под хохлому, электросамовары, а Андрюха Зубков повез большой. Мы-то свои маленькие быстро сдали, а он с большим до последнего дня в обнимку ходил. И знаете, как продал? Подходим к газетному киоску, Андрюха в это маленькое окошечко самовар пропихивает: «Бери, тетя! Хороший самовар!» Продавщица испугалась, ничего не понимает, но в итоге купила за 100 долларов.

А в Болгарию мы с Глебом Веселовым по бензопиле повезли. Игра у нас вечером – с утра вышли с ним на базар. А народ на наш товар даже не смотрит. Подходит перекупщик, на ломаном русском спрашивает: «Почем?» «Триста долларов», – говорим. «Вы что, это очень дорого!»

Дня три мы так по утрам стояли – по нулям. В предпоследний день опять перекупщик подходит: «Возьму по сто».

Я свою ему сдал, а Глеб – ни в какую! «Дороже продам», – говорит. В итоге в последний день стоит Глеб с бензопилой и думает: где же этот чертов перекупщик? Наконец, барыга подходит, Глеб обрадовался: «Давай, – говорит, – сто долларов и забирай». А тот – тоже не дурак, ситуацию четко сечет: «Не сто, а пятьдесят».

Глеб – злой, но делать-то нечего – отдал за полтинник.

http://sport.kazanfirst.ru