Душевная глухота страшнее
Слово «глухой» часто ассоциируется не с болезнью органов слуха, а с тем, что люди, которые отлично слышат, не умеют слушать. Но речь пойдет о тех, кто, даже не улавливая звуков речи, старается найти контакт с другими, не зацикливаясь на себе.
Кстати, понятие «глухонемой» осталось со времен царской России и не соответствует действительности. Многие так называемые «глухонемые» болтают иногда получше слышащих, только с каким-то иностранным акцентом. Есть и такие, кто не может разговаривать, но в процессе обучения постепенно начинает обмениваться словесной информацией. Поэтому правильнее говорить «лица с ограниченными возможностями слуха и речи».
Снижение слуха – дело обычное в наше время. В Башкирскую республиканскую организацию всероссийского общества глухих (ВОГ), по словам Аллы Румянцевой, заместителя председателя, входит более трех тысяч людей с нарушением слуха, из них с полным его отсутствием – более 2100 человек. Кроме того, на учете стоит 854 ребенка, из которых почти семьсот ходят в школу. Их судьба отслеживается. «В будущем они тоже придут к нам», – объяснила Алла Ахметовна.
Школьные годы чудесные…
У многих слышащих, бывает, возникает желание выучить язык глухих, чтобы не быть сторонним наблюдателем их «разговоров». Но не так-то все просто. Это то же самое, что выучить иностранный язык. Зато глухие и слабослышащие ребята легко завязывают отношения со сверстниками из других городов и стран. Международный язык глухонемых существует, но, даже не зная его, глухие могут объясняться друг с другом. Просто в их языке главное не слова, а образы, которые передаются с помощью жестов.
Сейчас в некоторых учебных заведениях для глухих ребят жестовую речь оставляют в стороне, делая упор на считывание с губ. В Уфе подобной практикой занимается общеобразовательная специальная (коррекционная) школа.
Здесь в начальных классах дети не обучаются жестам. Но с шестого класса в школьную программу вводится кружок жестовой речи. «Иначе, – пояснила заведующая учебной частью Галина Найденова, – ребята сами начинают придумывать собственные жесты для общения в узком кругу».
Кстати, четверо ребят из частной коррекционной школы, получившие основное общее образование, в этом году будут параллельно учиться в школе и на юридическом отделении колледжа при ВЭГУ.
За школьным порогом
Школьные годы для слабослышащих ребят длятся 12-15 лет. Однако чаще всего они уходят раньше, потому что хочется поскорее начать зарабатывать. Поступить в колледж они могут как после восьмого, так и после пятнадцатого класса.
Стремление зарабатывать у этих молодых людей столь сильно, что они без всякого страха подаются в бизнес (в основном занимаются торговлей: кто на рынке, кто в поездах газетки и книжки предлагает) или уезжают на заработки за границу. «Порой удивляешься их храбрости, – говорит Алла Румянцева. – Они запросто едут в Турцию за товаром, на Аляску ловить рыбу или в Швецию… Ничего, в отличие от нас, не боятся. Хоть здесь, хоть там, все равно их не понимают. Но ребята всегда возвращаются обратно домой. Все-таки здесь родина».
Глухие – трудоспособные инвалиды. Это резерв рабочей силы, который почти не используется. Было бы хорошо, если бы у нас в республике открыли специально для них колледжи или хотя бы новые отделения в ссузах и вузах, где можно получить профессию, пользующуюся спросом на рынке труда. Ведь ребята хотят учиться. Но чтобы получить высокооплачиваемую профессию, им часто приходится уезжать в Ульяновск, Челябинск и другие города России.
У кого такой возможности нет, идут учиться в уфимские профессиональные училища № 63, 64 и 13. Есть такое училище в городе Октябрьском. В них созданы специальные группы по таким специальностям, как швейное производство, повар-кондитер, столяр, вязальщицы-трикотажницы и так далее. Поступают ребята туда без экзаменов. Берут всех желающих, конкурса как такового нет. Главная проблема – отсутствие общежития. Снимать квартиру – удовольствие дорогое. Поэтому многие иногородние просто разворачиваются и уезжают обратно в свой район.
В гостях у поваров-кондитеров
В профессиональном училище № 63 города Уфы учатся в основном обыкновенные ребята. Необычна только одна группа поваров-кондитеров из 16 учащихся. Здесь на лекциях и практических занятиях присутствуют не только преподаватель и студенты, но и переводчик, на которого обращено основное внимание учеников. В группе первашей (до них выпустились уже две группы) были в основном девочки и только один мальчик.
Когда я пришла в ПУ-63, у поваров-кондитеров шел урок. Преподаватель дала пять минут на повторение. «Память у ребят кратковременная, – пояснила мне Ольга Гамаюрова, преподаватель-переводчик училища, – поэтому приходится перед каждым уроком давать пять минут на повтор домашнего задания».
Затем начался опрос. Девушка в очках за первой партой сразу же получила «пятерку», четко протараторив определение, что такое «машина». Но потом установилась тишина. Самые смелые выявились позднее. Эти девчонки не так хорошо выговаривали слова, зато быстро жестикулировали пройденное Ольге Николаевне, которая параллельно переводила ответ учителю.
С места слышались подсказки и дополнения. Тетрадки, несмотря на просьбу преподавателя, шуршали в поисках ответов. Ребята переговаривались. В общем, все почти так же, как и у других студентов. Но почти. Тишины действительно не было. Зато была рабочая атмосфера и попытки поддержать стоящего у доски.
Опрос, наконец, завершился, и ребята вздохнули с облегчением. Началась лекция. Точнее, преподаватель диктовал, переводчик записывал на доске, откуда ребята и переписывали к себе в тетради.
Ольга Николаевна отметила, что работать с глухими и слабослышащими ребятами тяжело: «Не хватает грамотности. Ведь язык жестов не содержит предлогов и окончаний, в отличие от русского языка. Им приходится учить наизусть новые для них слова, термины. Хотя ко второму курсу они уже освоятся. Лекционный материал дается в схематичной форме, упрощенно».
Благодаря Ольге Николаевне мы в перерыве смогли «поговорить» с ребятами. Они рассказали про то, как развлекаются: гуляют, ходят в походы, играют в компьютерные игры, ездят на турбазы и просто в деревню. Другие студенты из училища, бывает, дразнятся. Но в целом с ними не конфликтуют. Среди друзей есть и хорошо слышащие, с которыми они переписываются и даже обучают их простейшим жестам.
Глухие и слабослышащие мальчишки и девчонки участвуют во всех мероприятиях училища, проводят открытые уроки. Их предшественники активно занимались художественной самодеятельностью и нередко занимали первые места в различных конкурсах. Перваши еще не успели показать себя. «У них все впереди, – уверенно заявила Ольга Николаевна. – Очень скоро они пойдут знакомиться с Домом культуры глухих».
Искусство требует финансов
«Дом культуры глухих» звучит интересно. Я ожидала увидеть что угодно, но только не то, что было на самом деле. «Прозябаем», – одним словом охарактеризовала свое положение директор Дома Ираида Иващенко.
Здание четвертый год находится в аварийном состоянии. В зрительном зале обвис потолок. «Поплыл» фундамент. Стены в трещинах. Падает штукатурка. На руках у директора дома культуры заключение экспертизы – здание нужно отремонтировать, но это будет стоить немалых средств, которых у Общества глухих нет.
Кстати, зданию уфимского Дома культуры глухих скоро исполнится 50 лет. Здесь проводится не только организация досуга лиц с ограниченными возможностями слуха и речи и их творческая реабилитация. На сегодняшний день при ДК функционируют ансамбль народного танца, студии жестового пения «Шанс», детского пения «ОК» и клоунады «Маска», есть даже иллюзионисты. В прежние времена со слабослышащими ребятами работал народный театр, и были бальные танцы. Но теперь нет преподавателей, а главное – зрительного зала.
С апреля работники не только ДК, но и Башкирского общества глухих, по словам Аллы Румянцевой, не получают заработную плату.
В республике у ВОГ три социально-реабилитационных предприятия – в Уфе, Белорецке и Стерлитамаке. Но, как говорят сотрудники башкирской организации ВОГ, все они в упадке. Не хватает квалифицированных кадров, оборудование устарело. А в Белорецке зарплату который год дают бартером.
Раньше в Доме культуры глухих регулярно проходили мероприятия, коллективы постоянно приглашались на различные праздники и конкурсы не только по республике, но и за рубеж. На их счету множество побед.
Теперь же нет средств не только на зарплату («С этим мы как-нибудь разберемся», – говорит Ираида Асхатовна), но даже на поездку ребят на фестиваль.
«Уфимский дом культуры глухих на грани распада, – вздыхает Ираида Иващенко. – Осталась только горстка людей, которые в любой момент могут уйти, они держатся на собственном энтузиазме. С отменой льгот мы стали никому не нужны. Куда же теперь пойдут глухие и слабослышащие ребята?»
Не обижай обиженного
Интересно еще и то, что все мировые лидеры не забывают о своих глухих. Ведь во время их выступления постоянно присутствует сурдоперевод. Тогда как на наших каналах есть лишь кое-где – ОРТ и РТР.
Обижают глухих и служители основных мировых религий. Зато секты, которые в последнее время набирают обороты, пользуются всеми средствами, чтобы увеличить количество своих сторонников, обманывают и так уже обиженных судьбой людей.
От глухоты никто не защищен. Это может произойти с каждым. Моя знакомая учительница (ей 27) чуть более пяти лет работает в школе. Совсем недавно начала замечать, что глохнет. Говорят, это профессиональная болезнь, попытка организма защититься от назойливого шума. Но до пенсии еще ой как далеко. Что теперь делать? Врачи сказали, что нужен покой, а на что жить?
Как утверждают ученые-исследователи, чаще всего за возможности слуха отвечают наши гены. Если среди предков кто-то родился глухим, то, скорее всего, этот ген когда-нибудь проявится. Знакомая вспомнила, что ее дед тоже оглох без особой причины лет в тридцать. Вот тебе и гены.
Представьте, что вы попали в другой мир, мир немого кино. Здесь нет звуков. Здесь нет слов. Здесь нет музыки. Одно безмолвие. Тишина.
Именно этого не хватает нам в нашей беспокойной и слишком громкой жизни. Тишина – это не слово, это ничто, это покой. Возможно, в этом смысле глухим повезло больше, чем нам. Даже при том, что мы слушаем и слышим друг друга, но почему-то порой не понимаем.
С любезного разрешения редакции "Молодежная газета"(г. Уфа )
Кстати, понятие «глухонемой» осталось со времен царской России и не соответствует действительности. Многие так называемые «глухонемые» болтают иногда получше слышащих, только с каким-то иностранным акцентом. Есть и такие, кто не может разговаривать, но в процессе обучения постепенно начинает обмениваться словесной информацией. Поэтому правильнее говорить «лица с ограниченными возможностями слуха и речи».
Снижение слуха – дело обычное в наше время. В Башкирскую республиканскую организацию всероссийского общества глухих (ВОГ), по словам Аллы Румянцевой, заместителя председателя, входит более трех тысяч людей с нарушением слуха, из них с полным его отсутствием – более 2100 человек. Кроме того, на учете стоит 854 ребенка, из которых почти семьсот ходят в школу. Их судьба отслеживается. «В будущем они тоже придут к нам», – объяснила Алла Ахметовна.
Школьные годы чудесные…
У многих слышащих, бывает, возникает желание выучить язык глухих, чтобы не быть сторонним наблюдателем их «разговоров». Но не так-то все просто. Это то же самое, что выучить иностранный язык. Зато глухие и слабослышащие ребята легко завязывают отношения со сверстниками из других городов и стран. Международный язык глухонемых существует, но, даже не зная его, глухие могут объясняться друг с другом. Просто в их языке главное не слова, а образы, которые передаются с помощью жестов.
Сейчас в некоторых учебных заведениях для глухих ребят жестовую речь оставляют в стороне, делая упор на считывание с губ. В Уфе подобной практикой занимается общеобразовательная специальная (коррекционная) школа.
Здесь в начальных классах дети не обучаются жестам. Но с шестого класса в школьную программу вводится кружок жестовой речи. «Иначе, – пояснила заведующая учебной частью Галина Найденова, – ребята сами начинают придумывать собственные жесты для общения в узком кругу».
Кстати, четверо ребят из частной коррекционной школы, получившие основное общее образование, в этом году будут параллельно учиться в школе и на юридическом отделении колледжа при ВЭГУ.
За школьным порогом
Школьные годы для слабослышащих ребят длятся 12-15 лет. Однако чаще всего они уходят раньше, потому что хочется поскорее начать зарабатывать. Поступить в колледж они могут как после восьмого, так и после пятнадцатого класса.
Стремление зарабатывать у этих молодых людей столь сильно, что они без всякого страха подаются в бизнес (в основном занимаются торговлей: кто на рынке, кто в поездах газетки и книжки предлагает) или уезжают на заработки за границу. «Порой удивляешься их храбрости, – говорит Алла Румянцева. – Они запросто едут в Турцию за товаром, на Аляску ловить рыбу или в Швецию… Ничего, в отличие от нас, не боятся. Хоть здесь, хоть там, все равно их не понимают. Но ребята всегда возвращаются обратно домой. Все-таки здесь родина».
Глухие – трудоспособные инвалиды. Это резерв рабочей силы, который почти не используется. Было бы хорошо, если бы у нас в республике открыли специально для них колледжи или хотя бы новые отделения в ссузах и вузах, где можно получить профессию, пользующуюся спросом на рынке труда. Ведь ребята хотят учиться. Но чтобы получить высокооплачиваемую профессию, им часто приходится уезжать в Ульяновск, Челябинск и другие города России.
У кого такой возможности нет, идут учиться в уфимские профессиональные училища № 63, 64 и 13. Есть такое училище в городе Октябрьском. В них созданы специальные группы по таким специальностям, как швейное производство, повар-кондитер, столяр, вязальщицы-трикотажницы и так далее. Поступают ребята туда без экзаменов. Берут всех желающих, конкурса как такового нет. Главная проблема – отсутствие общежития. Снимать квартиру – удовольствие дорогое. Поэтому многие иногородние просто разворачиваются и уезжают обратно в свой район.
В гостях у поваров-кондитеров
В профессиональном училище № 63 города Уфы учатся в основном обыкновенные ребята. Необычна только одна группа поваров-кондитеров из 16 учащихся. Здесь на лекциях и практических занятиях присутствуют не только преподаватель и студенты, но и переводчик, на которого обращено основное внимание учеников. В группе первашей (до них выпустились уже две группы) были в основном девочки и только один мальчик.
Когда я пришла в ПУ-63, у поваров-кондитеров шел урок. Преподаватель дала пять минут на повторение. «Память у ребят кратковременная, – пояснила мне Ольга Гамаюрова, преподаватель-переводчик училища, – поэтому приходится перед каждым уроком давать пять минут на повтор домашнего задания».
Затем начался опрос. Девушка в очках за первой партой сразу же получила «пятерку», четко протараторив определение, что такое «машина». Но потом установилась тишина. Самые смелые выявились позднее. Эти девчонки не так хорошо выговаривали слова, зато быстро жестикулировали пройденное Ольге Николаевне, которая параллельно переводила ответ учителю.
С места слышались подсказки и дополнения. Тетрадки, несмотря на просьбу преподавателя, шуршали в поисках ответов. Ребята переговаривались. В общем, все почти так же, как и у других студентов. Но почти. Тишины действительно не было. Зато была рабочая атмосфера и попытки поддержать стоящего у доски.
Опрос, наконец, завершился, и ребята вздохнули с облегчением. Началась лекция. Точнее, преподаватель диктовал, переводчик записывал на доске, откуда ребята и переписывали к себе в тетради.
Ольга Николаевна отметила, что работать с глухими и слабослышащими ребятами тяжело: «Не хватает грамотности. Ведь язык жестов не содержит предлогов и окончаний, в отличие от русского языка. Им приходится учить наизусть новые для них слова, термины. Хотя ко второму курсу они уже освоятся. Лекционный материал дается в схематичной форме, упрощенно».
Благодаря Ольге Николаевне мы в перерыве смогли «поговорить» с ребятами. Они рассказали про то, как развлекаются: гуляют, ходят в походы, играют в компьютерные игры, ездят на турбазы и просто в деревню. Другие студенты из училища, бывает, дразнятся. Но в целом с ними не конфликтуют. Среди друзей есть и хорошо слышащие, с которыми они переписываются и даже обучают их простейшим жестам.
Глухие и слабослышащие мальчишки и девчонки участвуют во всех мероприятиях училища, проводят открытые уроки. Их предшественники активно занимались художественной самодеятельностью и нередко занимали первые места в различных конкурсах. Перваши еще не успели показать себя. «У них все впереди, – уверенно заявила Ольга Николаевна. – Очень скоро они пойдут знакомиться с Домом культуры глухих».
Искусство требует финансов
«Дом культуры глухих» звучит интересно. Я ожидала увидеть что угодно, но только не то, что было на самом деле. «Прозябаем», – одним словом охарактеризовала свое положение директор Дома Ираида Иващенко.
Здание четвертый год находится в аварийном состоянии. В зрительном зале обвис потолок. «Поплыл» фундамент. Стены в трещинах. Падает штукатурка. На руках у директора дома культуры заключение экспертизы – здание нужно отремонтировать, но это будет стоить немалых средств, которых у Общества глухих нет.
Кстати, зданию уфимского Дома культуры глухих скоро исполнится 50 лет. Здесь проводится не только организация досуга лиц с ограниченными возможностями слуха и речи и их творческая реабилитация. На сегодняшний день при ДК функционируют ансамбль народного танца, студии жестового пения «Шанс», детского пения «ОК» и клоунады «Маска», есть даже иллюзионисты. В прежние времена со слабослышащими ребятами работал народный театр, и были бальные танцы. Но теперь нет преподавателей, а главное – зрительного зала.
С апреля работники не только ДК, но и Башкирского общества глухих, по словам Аллы Румянцевой, не получают заработную плату.
В республике у ВОГ три социально-реабилитационных предприятия – в Уфе, Белорецке и Стерлитамаке. Но, как говорят сотрудники башкирской организации ВОГ, все они в упадке. Не хватает квалифицированных кадров, оборудование устарело. А в Белорецке зарплату который год дают бартером.
Раньше в Доме культуры глухих регулярно проходили мероприятия, коллективы постоянно приглашались на различные праздники и конкурсы не только по республике, но и за рубеж. На их счету множество побед.
Теперь же нет средств не только на зарплату («С этим мы как-нибудь разберемся», – говорит Ираида Асхатовна), но даже на поездку ребят на фестиваль.
«Уфимский дом культуры глухих на грани распада, – вздыхает Ираида Иващенко. – Осталась только горстка людей, которые в любой момент могут уйти, они держатся на собственном энтузиазме. С отменой льгот мы стали никому не нужны. Куда же теперь пойдут глухие и слабослышащие ребята?»
Не обижай обиженного
Интересно еще и то, что все мировые лидеры не забывают о своих глухих. Ведь во время их выступления постоянно присутствует сурдоперевод. Тогда как на наших каналах есть лишь кое-где – ОРТ и РТР.
Обижают глухих и служители основных мировых религий. Зато секты, которые в последнее время набирают обороты, пользуются всеми средствами, чтобы увеличить количество своих сторонников, обманывают и так уже обиженных судьбой людей.
От глухоты никто не защищен. Это может произойти с каждым. Моя знакомая учительница (ей 27) чуть более пяти лет работает в школе. Совсем недавно начала замечать, что глохнет. Говорят, это профессиональная болезнь, попытка организма защититься от назойливого шума. Но до пенсии еще ой как далеко. Что теперь делать? Врачи сказали, что нужен покой, а на что жить?
Как утверждают ученые-исследователи, чаще всего за возможности слуха отвечают наши гены. Если среди предков кто-то родился глухим, то, скорее всего, этот ген когда-нибудь проявится. Знакомая вспомнила, что ее дед тоже оглох без особой причины лет в тридцать. Вот тебе и гены.
Представьте, что вы попали в другой мир, мир немого кино. Здесь нет звуков. Здесь нет слов. Здесь нет музыки. Одно безмолвие. Тишина.
Именно этого не хватает нам в нашей беспокойной и слишком громкой жизни. Тишина – это не слово, это ничто, это покой. Возможно, в этом смысле глухим повезло больше, чем нам. Даже при том, что мы слушаем и слышим друг друга, но почему-то порой не понимаем.
С любезного разрешения редакции "Молодежная газета"(г. Уфа )