Праведная Россия

   О проекте

   Политическая стабильность 

   Глобальные тенденции

   Фундаментализм

   Исламский фактор

   Война идеологий

   Кавказский плен

   Новая эра

   Экономическая панацея

   Дух времени

   Адрес реформ

   Духовная ориентация

   Возрождение России

   Стратегия

   Наследование России

   Природа раскола

   Титульная религия

   Церковь и государство

   Политика СМИ

   Заключение

О проекте

В проекте “Праведная Россия” (ПРА) намечен социально ориентированный подход к преобразованиям в российском обществе. Он учитывает взаимосвязи духовной, культурной, политической, социальной и экономической сфер жизни общества.

Первостепенное значение в проекте придается мерам преодоления духовного кризиса, который имеет место в России. Он обусловлен историческими обстоятельствами и усугублен последствиями узкоэкономического подхода к решению общественных проблем в последнее десятилетие.

Проблемы общественных преобразований рассматриваются на фоне тревожных глобальных тенденций, порождающих ряд угроз в экономической, информационной, культурной и духовной сферах. Эти угрозы определены в “Концепции информационной безопасности России”. В связи с этими угрозами здесь предлагаются меры противодействия им, в том числе и законодательного характера. Подобные предложения сделаны в порядке дискуссии и с расчетом на перспективу развития законодательства.

Лучшая защита информационной безопасности – это активная информационная политика, организованная в той же степени, как это делается в кампаниях PR, направленных на Россию. Основу такой политики должно составлять понимание миссии России. Определив, что должна представлять собой Россия, можно перейти из “реактивного” информационного режима в активный.

В нашем подходе предпочтение отдается образу духовной страны, поэтому проект мыслится как форма содействия Русской Православной Церкви в деле духовного возрождения России. Домостроительство России требует участия всех благонамеренных сил под крылом нашей Церкви. Роль проекта в этом деле автор видит в решении проблем социального проектирования, приспособленного “под” задачу духовных преобразований. Видение проблем, на котором основан проект, может быть расценено, лишь как одно из возможных, как видение частного лица из-за церковной ограды. Оно ни в коей мере не претендует на выражение позиции Церкви и не составляет ей никакой альтернативы.

В идейном отношении проект может представить интерес для правой части российского политического спектра ("правых" в историческом смысле – сил, поддерживающих традиционные ценности и национальные интересы России).

Политическая стабильность

После 70 лет “вавилонского пленения” и десятилетия “обольщения мздой” окромсанная и разоренная страна начинает приходить в себя. Внешние ее разрушения являются лишь слабым отражением разрухи в наших сердцах, в образе нашего мышления. Восстановление разрушенного становится миссией нашего поколения.

Новейшая смута порождена переделом собственности. Очевидно, при помощи развитых демократических институтов можно сбалансировать интересы разных социальных групп и смягчить противоречия. Но эти институты пока не созрели, поэтому общество находится в положении зрителей, наблюдающих за актерами на политической сцене.

Как придти к стабилизации общества? Характерную логику ответа на этот вопрос с позиций либерализма можно почерпнуть из статьи А.Кара-Мурзы 1997 г. “Либерализм против хаоса ?”

Автор констататирует, что в нашем архаичном социуме старые регуляторы (социальные нормы, традиционные ценности) перестали выполнять интегративные функции. Но укрепить распадающееся государство можно, предоставив самоорганизации его нижние этажи, связанные с самообеспечением.

Для частной инициативы нужна автономия личности, некоторое пространство свободы, охраняемое правовыми гарантиями от давления “социальности”. Однако в российском обществе отсутствует органичный культурный контекст. Отечественный либерализм лищен традиций античного права, рыцарского кодекса чести, форм сословной автономии и пр. Отсюда проистекает необходимость защиты свободы личностей, достигших определенного уровня развития и доказавших свой цивилизационный статус. “Личность” – это либерально социализированный продуктивный человек.

Автор отмечает, что либерализм, механически перенесенный из западной культуры, имеет тенденцию вырождаться в деструктивный индивидуализм. Это и есть главный враг либерализма – варварство псевдолибералов, раздувающих антисоциальные и антигосударственные настроения.

Отсюда и вывод: немного больше европейской выдержки, европейского чувства возможного.

Ход мыслей вполне закономерен. Элита представляет собой подобие посольства западной культуры. Государство гарантирует послам неприкосновенность. С территории посольства исходит аромат общечеловеческих ценностей, но туда не пускают посторонних. Подобный либеральный проект трудно отличить от заявки: “давайте, мы будем вам элитой!”

Образ варварской России, застроенной элитными поселками, не очень привлекателен. К нему, однако, ведет исходная констатация. Так верен ли диагноз о выходе наших “социальных регуляторов” из строя? Нам представляется, что видение с либеральных позиций продиктовано не столько отечественной реальностью, сколько приверженностью к ценностям иной культуры.

Либеральный проект, как мы видим, является проектом меньшинств. Сомнительно, чтобы он обеспечил социальную стабильность. И сами жители элитных поселков не гарантированы от неожиданностей. На кладбищах поговаривают, что “клиент теперь богатый пошел...”

Общество постепенно приходит к осознанию неприемлемости варварского проекта России. Формулируется и социальный заказ на проект для большинства. Альтернатива либеральному проекту должна исходить из определения искомого облика и миссии России. Интеллектуальная работа в этом направлении ведется. Пример постановки проблемы можно найти в статье Арсения Гулыги “Формулы русской идеи”.

Суть его предложений состоит в возрождении единого национального самосознания, уверенности народа в своих силах, в способности самим устроить свою жизнь, охраняя и развивая собственную самобытность, в укреплении государства, охране собственности (частной, общинной, общенациональной) и в возвращении к духовным истокам.

Глобальные тенденции

Многие эксперты бьют тревогу в связи с последствиями индивидуалистической направленности западной культуры. В мире, который все меньше обращается к Богу, идет распад традиционных систем ценностей. Семейные ценности вытесняются ценностями индивидуализма. Семья, как социальный институт, становится менее способной к объединению супругов для продолжения рода.
Сейчас вполне правомерен вопрос о демографической состоятельности современной цивилизации. Восполнение численности населения в развитых странах происходит за счет “экономических беженцев” со всего мира.

Статистики ожидают прибытия в страны ЕС 20-30 млн. переселенцев из Восточной Европы. Увеличение среднего возраста населения обрекает общество либо на бедную старость, либо на смену демографического состава. Последнее обстоятельство способно растревожить консервативную общественность. В Европе развивается “шовинизм благосостояния”. Повсюду вводятся ограничения на въезд. Кое-где поднимает голову национализм.
Наплыв эмигрантов разной религиозной ориентации порождает проблему межкультурных и межконфессиональных отношений. Моделью разрешения этих проблем стал принцип плюрализма (многообразия) конфессий. Практика его применения в разных странах вызывает ряд вопросов. Он производит впечатление отката к языческому многобожию, которое в свое время тоже прижилось вследствие веротерпимости.

Идея плюрализма представляет собой перенос принципов рыночной конкуренции в сферу отношения религий. Между тем, разнообразие товаров и услуг, естественное и полезное для развития рыночной экономики, не полезно для дела спасения души. Миссия религии заключается в служении Богу и поддержании единства социальных групп. Этой цели невозможно достигнуть путем расширения ассортимента "услуг". Обществу нужен духовный компас, а не альтернативы прохожих "спасателей".

Есть ряд ситуаций, в которых навязывание выбора неуместно. Для тонущего из всех возможностей спасения ценнее ближайшая. Младенцу нужна только одна мать. Нормальному человеку естественно сохранять свой пол, любить свою страну и хранить свою веру.

С позиций либерализма выбор религиозной конфессии является неотъемлемым правом человека. Но Бог самим фактом рождения указывает человеку его религию. Отворачиваясь от нее, человек отвергает волю Создателя: "Не вы Меня избрали, а Я вас избрал, чтобы вы шли и приносили плод …" (Ин. 15,16).

Плюралистическое совмещение религий на одной юридической плоскости имеет определенную параллель в современном экуменизме, который вышел за рамки христианского единения. Он провозглашает тезис о равноценности и истинности всех религий. Тем самым обесценивается и Вселенская Жертва, и жертвы, понесенные мучениками за веру. Самый тяжкий грех вероотступничества в контексте экуменизма выглядит всего лишь, как проявление религиозной свободы. Экуменизм, между тем, бросает вызов здравому смыслу. Возможно ли, смешивая самые лучшие вина, получить что-то, еще более ценное и прекрасное?

В предельном воплощении подобный экуменизм означает закладку новой религии. Может быть, даже целого куста экуменических версий, ибо таким образом провоцируются расколы в разных конфессиях. Вместо “единения” в Боге сейчас развивается тенденция атомизации верований. Она доходит до степени "личной" веры, под которой понимаются "интимные" отношения с Богом. Интимные - значит исключительные. От них один шаг до партнерских отношений. А партнерство с Богом быстро перерастает в соперничество. Что подобное явление имеет место, убеждают факты появления в наше время сочинителей “последнего завета”.

Фундаментализм

Насаждение западной культуры, особенно массовой, разлагающе действует на общество развивающихся стран. Миазмы разложения проникают и в традиционные религиозные институты, что вызывает возмущение поборников чистоты. Протест против приспособленчества традиционных религиозных институтов находит свое идеологическое оправдание в фундаментализме. Этот термин чаще всего употребляют в контексте возврата к первоначальной чистоте ислама, к единению со Всевышним без посредников.

В России движение под лозунгом чистоты ислама появилось совсем недавно. Его последователями являются новички в исламе, поэтому наибольший интерес представляет не исторический, а политический и психологический аспект его влияния.

Традиция, в которой истина отстаивается веками, очищает духовный опыт от суеты времен, учит принимать и освящать историю и действительность. Но верующие значительно различаются степенью принятия происходящего как данного свыше. Новопоклонники подходят избирательно к существующей традиции, строя свои представления на основе избранных фрагментов Откровения. Традиция при таком подходе обесценивается. К тому же, неофиты сталкиваются с необходимостью принимать традицию из рук ее хранителей. Если те не вызывают у них доверия, традиция может быть воспринята, как искажение Истины.

Проекты возвращения к первоначальной чистоте не обходятся без идеализации прошлого. Пожалуй, наиболее существенной чертой фундаментализма является то, что он слишком многое в истории списывает на человеческий произвол.

Субъективизм “строгого стиля” истолкования учения придает его последователям сознание избранности, поэтому фундаменталисты настаивают на особо близких отношениях со Всевышним. Это мотивирует их к активной проповеднической деятельности. Добиться радикальных перемен в обществе они стремятся при помощи общеобязательных норм, вроде норм шариата.

Преобразование государства в подобие общины требует установления системы тотального контроля. Очевидно, идейные вдохновители движений за чистоту задаются вопросом о том, насколько плотным должен быть этот контроль. Судя по практике фундаменталистов,– чем больше, тем лучше.

Подворный обход, производимый шариатскими комитетами в чеченских селах с "профилактическими" целями, постановка на учет инакомыслящих, анкетирование на предмет готовности к принятию норм шариата членами семей и изгнание неугодных являются типичными проявлениями экстремального мышления. После очищения нации от духовных инородцев эти меры неизбежно будут восприниматься, как насилие над личностью.

Недавняя победа либеральных сил в Иране нанесла чувствительный удар по идее Мирового халифата. Такой прецедент говорит о том, что проверка временем обнаруживает серьезные проблемы исламского государства даже в сравнительно однородной этнической среде. Тем не менее, мировая Утопия, являясь эхом глобальных процессов, приобретает значение слепого рока.

Исламский фактор

Линия наибольшего геополитического напряжения в мире 11 августа 1999 г. удивительным образом совпала с трассой лунной тени во время солнечного затмения (Калифорния – Бельгия – Болгария – Турция – Иран – Афганистан – Пакистан – Индия). В день затмения было провозглашено “Исламское государство Чечни и Дагестана”. А накануне, как известно, произошла смена правительства. На политическую арену вышел Владимир Путин.

Землетрясения, наводнения, переделы рынков сбыта, религиозные конфликты, ураган на католическое Рождество и другие бедствия, сгустившиеся по линии прохождения лунной тени, наводят на мысль о Небесном Мече, рассекшем человечество надвое. Острие лунной тени задело Пакистан, где назревает гражданская война, и страны Юго-Восточной Азии. В тихом прежде месте, на Молуккских островах Индонезии тысячи боевиков пытаются развязать священную войну с христианами.

Есть ряд признаков, говорящих и о земных подстрекателях глобального конфликта. Об этом можно судить по наличию в горячих точках, к примеру, в Чечне, африканских, арабских и даже филиппинских “практикантов”.

Кажется странным, что в самый острый момент кавказского конфликта, совпавшим с затментем, США усилили дипломатическую активность не на Кавказе, а на Ближнем Востоке. Израиль принудили к "риску ради мира". Спешка была такова, что переговоры велись иногда под покровом ночи. Когда израильская оппозиция была сломлена, Израиль согласился оставить Ливан и дать государственность палестинцам. Теперь осталось лишь сторговаться об Иерусалиме.

Вербовка наемников из арабских стран в Чечню показывает новое направление действий террористов. Можно предположить, что замысел поджигателей кавказского конфликта состоял в канализации экстремизма. Соблазн перемещения проблем Израиля в Россию оказался сильнее инстинкта самосохранения. Открывая ребра своим соседям, Израиль может рассчитывать лишь на усиление влияния США на Ближнем Востоке. Надо полагать, что в этом регионе следует ожидать новый этап соперничества США и России.

За попыткой втягивания России в конфликт с исламскими странами может скрываться стремление Запада укрыться от исламской угрозы за плечами России. Вероятно, в этой связи США делают все возможное для приближения к себе России. Если такой замысел имеет место, США приложат максимум усилий для вовлечения России в европейские и мировые наднациональные структуры. Когда Россия окажется в международном сообществе, ее в мусульманском мире будут воспринимать, как союзника США.

России, видимо, предпочтительнее держаться в стороне от конфликтов и сохранять дружбу как со странами Запада, так и с исламскими странами. Тот факт, что страны НАТО пользуются открытостью России для культурного, информационного, военного и экономического поглощения ее вместе с бывшими партнерами, говорит не в пользу “стратегического партнерства” со странами Запада.

Россия является духовной наследницей Византии. Тем самым определяется ее ведущая роль в православной цивилизации. Оставлять эту миссию в христианском мире “Богородица не велит”.

Война идеологий

На руинах православных монастырей и храмов в Сербии и Чечне уместно вспомнить о единодушии стран Запада, с которым проводятся кампания за права человека в этих землях. Если допустить, что в Сербии страны НАТО совершали осмысленные действия, то должна существовать какая-то связь между ценностями международного сообщества и разрушением 96 православных храмов. Кто бы их ни взрывал, ответственность несет тот, кто дал санкцию на ввод войск.

Напрашивается вывод, что война ведется против православной цивилизации. Этот вывод подтверждается и резней православного населения в Чечне, и положением православных в странах Балтии и в Закарпатье.

Грубые военные действия все больше уступают место операциям в сфере идеологии и культуры. В Госдепартаменте США для работы по этому перспективному направлению существуют соответствующие департаменты. Есть и Отдел по вопросам международной религиозной свободы. Примечательно, что за два месяца до обострения в Средней Азии там побывал представитель этого департамента.

Наличие подобных структур свидетельствует о том, что США присваивают себе функции наднациональной организации. "Пристройку сверху" над международными структурами демонстрирует и Конгресс США, рассматривая в период завершения чеченской кампании доклад о ситуации в области свободы вероисповедания в России.

Подоплеку идеологической войны принято сводить к столкновению экономических интересов, поэтому ее духовный аспект обычно недооценивается. Тем не менее, сущность информационной войны заключается в столкновении систем ценностей. Стратегия идеологической войны сводится к созданию морального преимущества одной из сторон.

Доказывая нарушения Россией прав человека в Чечне, страны НАТО делают Россию моральным должником. Россия, в свою очередь, пытается взыскать балканские долги НАТО. Успехи нашего МИДа в этом деле скромны по вполне понятным причинам – "моральная валюта" России не котируется на международных идеологических рынках.

Большинство иностранцев в оценке духовных основ России недалеко ушли от Адама Олеария, который в XVII веке поведал миру, что религия ее “весьма плоха”. Тому не нравилось, что Патриарх не склонен рассуждать о других религиях, что народ пребывает в язычестве, поклоняясь иконам и святым, что вместо проповедей преобладает обрядность. По существу, современные претензии к православию остались на том же уровне оригинальности.

Гуманитарные стандарты прав человека можно считать главным оружием идеологической войны. Концепция прав исторически возникла в борьбе с сословными привилегиями. Буржуазные революции в Европе, направленные против сословных привилегий, обеспечивали преимущество состоятельных граждан и каждый раз приводили к формированию новой элиты. Тем не менее, равенство прав для большинства граждан до сих пор остается недостижимым идеалом. Оно мыслимо лишь как равенство имущественных возможностей.

Установка на соблюдение прав человека нередко означает исключительные привилегии для внешнего управления со стороны международных организаций, подконтрольных странам НАТО. Между тем известно, с какой подозрительностью сами страны НАТО относятся к изучению российскими специалистами обстановки с правами человека в этих странах. Вероятно, нам следует добиваться взаимности в инспекционных поездках.

Западная общественность, к сожалению, не может преодолеть эгоцентризма своей культуры. Нарушения прав человека со стороны российских властей, как правило, обусловлены невозможностью соответствия принятым на Западе стандартам содержания заключенных, обеспечения им юридической защиты, и т.д. По существу, многие обвинения, идущие с Запада, являются упреком России в ее бедности.

В соответствии с Конституцией РФ, нормы международного права имеют приоритет над российскими. Между тем, ряд международных актов, принятых Россией, составлен с позиций, чуждых православию. Такова, к примеру, недавняя резолюция Европарламента, рекомендующая рассматривать в качестве семейных пар гомосексуалистов – сожителей. Подобные подрывные документы со временем могут оказать влияние на моральный климат в России.

Кавказский плен

“Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность” (2 Кор. 8, 13). К сожалению, как отмечает А.Солженицын (“Россия в обвале”), в России сохраняется инерция ленинской национальной политики, которая отдает преимущество национальным меньшинствам. В советский период за эту политику расплачивалось коренное население России. В Министерстве заготовок проблемы снабжения национальных республик нередко решались за счет лимитов Новгородской, Псковской и других терпеливых областей. Но эта политика не способствовала удержанию окраин от сепаратизма.

Более высокий уровень жизни в кавказских республиках ускорил там развитие теневой экономики. Коммерциализация охватила местные органы власти, судебную систему и партийные структуры. Ответственные должности выкупались по всем известной таксе. Взять под контроль этот процесс было нелегко. Политическая элита республик искусно манипулировала кавказской спецификой и национальным вопросом.

Все эти обстоятельства привели к тому, что южные окраины погрузились в рыночную стихию раньше других регионов. Власть сосредоточилась в руках вышедшего из тени нового класса, который завладел основными источниками ресурсов. Крыша независимого государства казалась идеальной гарантией от российской непогоды.

Политическая элита, в соответствии с высоким уровнем притязаний, не могла идентифицировать себя, как структуру нижележащего уровня. Самосознание субъекта, стоящего “над” Россией, или на равном с ней уровне, в сочетании с идеей национального превосходства, видимо, и порождает феномен сепаратизма.

В свое время Аристотель в “Политике” говорил о необходимости соблюдения меры единства и обособления элементов государства. Принцип единства, доведенный до крайних пределов, создает, как мы убедились, тоталитарную модель. А теперь мы имеем пример Чечни, где доведен до крайности принцип обособления.

Очевидно, что меру самостоятельности субъектов федерации государство должно дозировать, начиная с минимума, а не с максимума. Из этого педагогического правила следует еще один вывод – отношения субъектов федерации с государством не должны быть паритетными.

Сепаратизм, как уже было отмечено, сочетает в себе национальный и экономический аспект. Их связь не случайна, как не случайна связь нации с национальным достоянием. Завышение значимости этнической принадлежности влечет за собой завышенные территориальные и иные притязания, и нередко – экспансию.

Солидарность экстремистов Прибалтики, Украины и Чечни говорит о том, что "чеченская проблема" - явление пограничное. Впрочем, “пограничное” явление легко перемещается в глубину России. Там воздвигаются внутренние межэтнические барьеры и начинается вытеснение русского населения.

В вопросе границ следует, прежде всего, усматривать проблематику собственности, как главного фактора размежевания. “Пограничный” национализм можно трактовать, как инструмент реализации национальных интересов. Под знаком национальных интересов формируется моноэтническое государство. На основе интересов различных социальных групп происходит сплочение этнических монополий. Мелкие этнические группировки контролируют рынки России и криминальный бизнес.

В поиске специфики “чеченской проблемы” некоторые авторы отмечают сложную судьбу народа, высокий уровень прагматизма, повышающий риск в бизнесе. Работорговля, возможно, выделяет Чечню среди других республик. Однако, рабовладение встречается еще кое-где на Кавказе, в Средней Азии, в оккупированном албанцами Косово и даже в Португалии. О женском рабстве в борделях Европы постоянно сообщает пресса. Похоже на то, что современное рабовладение является феноменом экстремальной экономики.

"Зри в корень", как говаривал Козьма Прутков. В советский период, особенно в условиях ссылки, чеченский народ был оторван от своего духовного корня. Естественно, что уровень преступности стал соответствовать экстремальным условиям существования. Ясно, что для исправления ситуации нужны были экстренные меры. Рассчитывать на то, что Москва примет такие меры, не приходилось, поэтому чеченские власти прибегли к законам шариата, предусматривающим жестокие наказания за провинности.

Молодые люди, обратившиеся к исламу, были уловлены ваххабитами, из рук которых они получали долларовую подкормку. Это движение можно принять за своеобразный толк ислама, если не учитывать особенности его организации. Психотехника вербовки, многократных проверок под объективом видеокамеры, повязывание кровью, характер обучения и практики, а также смертная кара за выход из “братств” не оставляют сомнений в том, что к организации движения приложили руку профессионалы терроризма.

Александр Акпадшахов отмечает, что ваххабизм держится на групповой поддержке, наркотиках и зарубежном финансировании. Без этих стимулов ваххабиты впадают в депрессию и теряют кураж. Этот признак говорит о духовной скороспелости их движения. Очевидно, ваххабизм, как духовная "пирамида", для мирной жизни не приспособлен, и в среде зрелых людей принят быть не может.

Стражи традиционного ислама, наблюдая подмену религии политикой, не нашли путей влияния на ситуацию. Бороться против военной силы и против денег в Чечне непросто. “Если же страж видел идущий меч и не затрубил в трубу, и народ не был предостережен, – то, когда придет меч и отнимет у кого из них жизнь, сей схвачен будет за грех свой, но кровь его взыщу от руки стража” (Иез. 33, 6).

Вероятно, мусульманским управлениям следует предоставить право составления экспертного заключения при регистрации нетрадиционных религиозных объединений исламской ориентации.

Чечня, существовавшая несколько лет в условиях фактической независимости, стала социальной лабораторией, в которой испытывалась модель крайнего либерализма. Эта модель определила столь же экстремальный курс политики и способствовала проникновению в Россию религиозного экстремизма.

Очевидно, что "чеченскую" проблему можно решить лишь как проблему самой России, не рассчитывая, что чеченцы в своих проблемах разберутся сами. Российская модель решения должна быть основана на законности и справедливости.
 

Новая эра

Эпохальные сдвиги, происходящие в России, полезно рассмотреть с исторической перспективы. Может статься, что в происходящем не так много "российской" специфики, как это кажется при взгляде с Запада.

В этой связи следует отметить закономерную связь моральной экзальтации с политическим экстремизмом, а также и с откатом от светлых идеалов к прагматизму нового класса. В Европе и Америке развитие капитализма, как это ни странно, сочеталось с укреплением чопорной морали "хорошего общества". Неписаные правила хорошего тона напоминают правила монашеского поведения. Между тем, пуританская мораль Англии и Голландии, поморщив носик, легализовала в общественном мнении работорговлю, снятие скальпов по цене от 40 до 100 фунтов за штуку, травлю людей собаками, грабеж колониальных богатств, работные дома, где женщины и дети трудились до изнеможения за еду и за страх, торговлю девушками. В этом смысле "новые русские" не открывают Америк.

Легализация "среднего класса" в общественном мнении России не обошлась без соответствующей идеологии, которая в 60-е годы овладела умами демократической интеллигенции. В этом обстоятельстве можно видеть историческую закономерность. Дело нового класса не сдвинется с места, пока не отыщется какой-нибудь доброхот, чьи рассуждения окажутся на руку новому классу.

Обнародование плана общественного спасения обычно встречает сопротивление, поскольку власть не склонна признавать неблагополучие в своем королевстве. Примером подобного исторического оптимизма может быть правление последних советских лидеров.

С приходом новой власти большая часть политической элиты стремительно переориентируется. Стоит вспомнить, как еще недавно шло ряжение бывшей коммунистической элиты в демократическую мантию. Это действо является культовым элементом преобразования имущественных отношений. Вступление в новую элиту не обходится без инициации. Ныне с этой целью выработан особый ритуал пеленания политического младенца в изготовленную к выборам программу. Повальное сходство политических программ свидетельствует о том, что суть не в программах, а в персонах.
Автора могут не пустить в историю, потому что он там лишний. Если его программа вызывает слюнотечение, то первую полярную ночь она проведет в идейном гареме. Там ее обучают ласкать слух политической элиты. С ее помощью "отмоют" и отогреют какой-нибудь политический труп. Тряхнув стариной, он соберет вокруг себя политических единомышленников и объявит о начале новой эры.

Разумеется, что закономерности смены эпох не исчерпываются ротацией элиты. При очередном обновлении могут найти воплощение более совершенные социальные и культурные институты, ограничивающие произвол и другие крайности. Тем не менее, моральные утопии остаются поджигателями революционных процессов. Они дают сигнал готовности общественного мнения к переделу собственности согласно новому принципу справедливости. Лишь после этого сигнала начинается дележ общественного достояния. Социальным детонатором (термин Л.Сальниковой) может выступить любой предмет недовольства – даже червь в тарелке матроса.
Периоду смутного времени история отводит строго определенное время. Он продолжается до тех пор, пока мораль новой элиты сохраняет налет девственности. Ныне мы являемся свидетелями того, как теряет свою невинность демократическая идея. Ей осталось добавить в свое оправдание совсем немного слов, чтобы отбиться от общественного мнения. Однако, спрос делается настойчивее. Кому ты дала свободу слова? Кто первый, кто последний? И на кого ты нас покидаешь?

В наивном периоде демократии бытовала вера во всемогущество рыночного саморегулирования. Поэтому сосредоточение капитала "неважно, в чьих руках" казалось неизбежным злом, с которого начинается любая рыночная экономика. По теории "средний класс" должен был вытащить страну из нищеты. Но ему оказалось не до того. Торговля и предпринимательство оказались под прицелом криминальных структур. Обложенные "данью" деловые люди были вынуждены уклоняться от выплаты налогов, потому что кормить двух господ стало непосильно для них. “Кто делится с вором, тот ненавидит душу свою...” (Притч. 29, 24). Перешагнувшие через совесть предприниматели теперь осознают себя в качестве антигосударственного, а не экономического субъекта.

Либеральная теория начинает испытывать неловкость. С одной стороны, она вынуждена оправдывать зло "неизбежностью первого этапа", а с другой – требовать ограждения от попущенного ею же зла. Из этой дилеммы два выхода. Первый – признать ошибку, - мол, не на того хозяина сделали ставку. Второй – свалить вину за нарушение прав человека на власть или на противников реформ.

Наивно рассчитывать на институт судебной власти. Он, конечно, очень нужен, но масштабы нарушений законности и количество споров о собственности намного превышают возможности судебной системы. При расчете на суд да дело нам предстоит длительный период бесправия.

Кому можно доверить в управление собственность - "эффективному" или добропорядочному хозяину? Очевидно, что благонадежнее тот, кто обеспечивает большую отдачу обществу. Для того, чтобы посчитать отдачу, нужно знать, как из страны утекают деньги и ресурсы. Попытки взять ситуацию под контроль встречают, однако, жестокое сопротивление. Сфера контроля финансовых потоков стала опасной для жизни чиновников, налоговых инспекторов, милиции, следователей, судей и прокуроров. Должностные лица вынуждены принимать условия криминальных кругов, контролирующих ряд экономических, информационных, силовых и политических структур.

Умный экономист, конечно, не сунет нос в отчетность, которая пахнет жареным. Где же найти экспертов, способных работать в условиях, не лишенных соблазнов и опасностей? В стране образовался вакуум благонадежности, который заглатывает касту “профессионалов”. На кого работает профессионал, – это еще вопрос, – на общество или против него? Похоже, что предвыборный аромат профессионализма чаще исходит с насиженных мест.

Из сказанного следует, что приоритетной задачей государства является восстановление эффективных механизмов контроля финансовых потоков и борьба с преступностью. Но еще более важной задачей становится воспитание благонадежного поколения: “Сион спасается правосудием, и обратившиеся сыны его – правдою...” (Ис. 1, 27)

Экономическая панацея

Рассуждая о гипотетическом проекте наследовании Россией от Украины польского опыта переориентации на Запад, Бжезинский справедливо замечает, что Россия должна, наконец, определиться в том, что она такое, с кем она и каково ее место в Европе. Заманивая инвестиции, Россия рядится в обличье перспективного экономического субъекта. Естественно, что такая заявка возбуждает необоснованные ожидания экономического чуда.

Ради поправки жалкого состояния страны государственные мужи неизменно сватаются к экономике, хотя она уже не раз их “кидала”. Прислушиваясь к доносящимся из чрева экономического организма революционным позывам, теоретики приходили к глубокомысленному заключению о том, что здесь происходит что-то очень важное для жизни общества. На этом заключении и строилась политэкономическая теория.

Известно, что на здоровье человека влияет состояние толстой кишки. Однако, не менее известно, что ослабление перистальтики и засорение толстой кишки шлаками вызывается малоподвижным образом жизни. Лечение слабительными средствами или диетой, конечно, приносит эффект, но не устраняет причины заболевания.

Подобным образом и экономике со времен Маркса приписывается роль базиса общества и двигателя истории. Однако история наполнена примерами духовных движений. Пример тому – заселение отшельниками русского Севера. Ими двигала, конечно, не корысть. Когда присоединялась многочисленная братия, монахи основывали монастыри. К ним постепенно прирастали и крестьянские поселения. Развивались ремесла на церковную потребу, торговля и промыслы. Таков образ становления общественной жизни, который вызывается представлением о Святой Руси.

“Золотая лихорадка” в Америке отражала противоположную тенденцию. Поселения добытчиков возникали в местах промысла, где позже появлялись и церковные приходы. Собственная же монастырская культура там так и не возникла.

В материальном прогрессе западной цивилизация всегда можно найти повод к подражанию. Но является ли прогресс универсальным законом общественной жизни? Обречены ли мы на повторение всех стадий развития западной цивилизации, начиная с дикого капитализма до гражданского правового общества?

В ходе истории периоды духовного продвижения чередовались с отступлениями от общепринятых заповедей. Этот попятный ход истории приобрел почетное имя прогресса. А экономике, наследнице прогресса, достался титул базиса общества и двигателя прогресса. Конечно, было бы преувеличением приписывать истории духовный закон на том основании, что морализация всегда опережает передел собственности. Духовный закон действует лишь в отдельных периодах истории, когда сообщество обращается к духовным ценностям.

При "естественном" развитии общества идет борьба за выживание, ибо люди "…сами по себе животные" (Еккл. 3, 18). Мрачные эпохи просветлялись под влиянием религии, культуры и науки. В буржуазной и бюргерской среде примеры святости и гуманизма находили выражение лишь в формальном следовании религиозной традиции. В этом контрасте нарастания могущества западного общества с ослаблением тонуса его религиозной жизни состоит парадокс западной культуры.

Согласно православному мировоззрению, назначением человека на земле является преображение души, уподобление образу Создателя. Соответственно, нормой общества является "единство духа в союзе мира" (Еф. 4, 3). Отклонение от этого Высшего Закона в сторону "прогресса" развивает потребительское отношение не только к предметам потребления, но и к самому человеку, – как к “рабочей силе”, или “пушечному мясу”. В период обострения конкуренции эта тенденция приводит к возврату такого социально - политического реликта, как рабовладение и работорговля.

Рабовладение в Америке и на Кавказе приобрело статус нормы потому, что мораль этих удаленных друг от друга сообществ допустила рассмотрение человека в качестве товарной ценности. О том, какие рекорды может поставить меркантильный дух, говорят недавние факты продажи в США нескольких душ через интернет – аукцион. Самая крупная сделка была пресечена лишь потому, что продавец не представил доказательств существования товара. “Отоваривание” человека не обходится без идеологии порабощения. Расовые или клановые представления очень удобны в качестве средства, обезболивающего совесть при лишении человека достоинства.

Значимость “товарного качества” в современном мире столь высока, что сам товар продается как бы в придачу к его образу. Общество, в котором эффектные фикции начинают играть самостоятельную роль, становится придатком бизнеса. Рыночно ориентированные страны пытаются приспособить и остальной мир под свои нужды. “Богатый господствует над бедным, и должник делается рабом заимодавца”. (Притч. 22,7).

"Слаборазвитым" странам достается лишь американская мечта. Она–то и взвинчивает преступность бедноты.

Страны - вампиры поглощают свыше 90 % мировых ресурсов и извергают столько же грязи в окружающую среду. Всюду в мире наблюдается идейное противостояние эгоизму кучки стран и духовным основам их цивилизации. Поэтому ускорение “прогресса” во всех сферах жизни этих стран вызывает предчувствие надвигающейся мировой катастрофы.

Древо христианства дало разные побеги на Западе и на Востоке. Но не нам судить, какие цветы ароматнее, а плоды богоугодные. Мы можем довольствоваться апостольским свидетельством: “Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе” (1Кор. 15, 41). Но у нас еще есть надежда на то, что живая духом, православная цивилизация со временем может дать миру более человечное и справедливое общество, чем цивилизации Запада. Возможно, замысел Провидения состоит в параллельном существовании разных по типу культур. Культурное многообразие дает миру больше шансов на выживание в ситуации кризиса одной из мировых цивилизаций.

Дух времени

При рыночной ориентации общества человеческие отношения становятся меркантильными. С точки зрения экономики подобный регресс человеческих отношений является благоприятным фоном реформ. Возбуждая аппетиты покупателей, рынок дает стимул к росту экономики.

Типичной ситуацией рыночной экономики в ее откровенном выражении является выбор между моралью и доходами. В этом смысле экономическое развитие становится возможным за счет уступок консервативных сил. Тенденция постепенного раскрепощения нравов и смягчение норм, регулирующих поведение, лежит в основе явления, называемого духом времени.

"Дух времени" отражает перемены, вызываемые достижениями науки, техники, социальной технологии и образа жизни. Он накладывает свою печать на философские построения, характер культуры, стиль искусства и моды, а также на форму человеческих взаимоотношений. В сущности, дух времени - это ненасытная жажда новых возможностей, которая выражается чувством конъюнктуры.

Дух времени становится основой морального самооправдания, поскольку претендует на замену абсолютных норм относительными. Разрушительное влияние этого древнего духа отмечал еще Апостол Павел: "…Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная" (Рим. 12, 2).

"Дух времени" подталкивает царедворцев к интригам, пассионариев - к революциям, недовольных - к расколу, блудников - к растлению. Многие наблюдения свидетельствуют, что революцию и разруху в России сопровождала вспышка блуда и пьянства. Не случайно, что среди первых завоеваний французской и русской революции были свобода и равноправие полов. Та же стихия предваряла и период перестройки. В 60–е годы, судя по вспышке венерических заболеваний, “процесс пошел”. Начало реформ 1991 г. было отмечено взрывом этих заболеваний. Так что в тон Фрейду можно сказать: либидо – двигатель прогресса.

Переход к рыночной экономике ускорил ломку привычных представлений о нормах отношений между людьми. Повысилась значимость личных интересов. Ловля конъюнктуры, искусство “продавать” себя и отмахиваться от "ваших проблем" стали знаками времени.

Описанные симптомы скрывают за собой духовную болезнь, причиной которой являются не столько экстремальные обстоятельства, сколько низкая сопротивляемость социального организма пагубным влияниям духа времени. Причина духовного заболевания общества состоит в отрыве его от высшего источника моральной стойкости.

После революции, когда инерция религиозного воспитания исчерпалась, моральный кризис стал неизбежен. Деградация общества в сложные периоды истории вполне закономерна. Объяснение этому явлению можно видеть в психологической аналогии: в стрессовой ситуации человек переходит на примитивные стереотипы поведения.

Деморализация общества является столь разрушительным фактором, что требует его рассмотрения с точки зрения национальной безопасности. Наибольший ущерб, наносимый духом времени, представляет невиданное ранее падение нравов, за которым в очередь выстраиваются и другие беды: "Из–за жены блудной обнищевают до куска хлеба" (Пр. 6, 26).

Проституция в большинстве случаев является формой экстремального бизнеса, на который решаются наиболее продвинутые в рыночном мышлении люди.

Сексуальная революция, которая представляется в определенных кругах чуть ли не достоянием демократии, влечет за собой неслыханный рост расходов на борьбу со спидом, наркоманией, алкоголизмом и сиротством детей. Подобные крайности рыночного менталитета наносят ущерб не только здоровью девушек и демографии, но и репутации России в странах с более целомудренной моралью.

Клин вышибается клином. Стратегическое решение проблемы нравственности нужно искать в религиозной традиции, научающей преодолевать чувственные соблазны. В сферу воспитания следует внести многовековый опыт духовной защиты, выработанный православием. Если мы сможем вырастить молодое поколение в этом духе, “демографическое оружие”, каким является алкоголь, наркотики и прочие средства развращения, нам не будет страшно. Никто не повезет в Россию наркотики, если на них здесь не будет спроса.

“Посреди скреплений камней вбивается гвоздь: так посреди продажи и купли вторгается грех” (Сир. 27,2). Волей Провидения русское православие оформилось в стороне от самых активных торговых зон. Здесь человек, вынужденный приспосабливаться к природе, зависел от того, что "Бог даст".
Наша континентальная география тормозила развитие рыночных отношений.

Это видно по денежной теме в русских сказках, которая стала более заметной только в последние три века. Прорвав польскую границу, тема денег полонила Малороссию и лишь во времена новейшей истории дошла до сердца России.
Благодаря этому "запоздалому" развитию, у православных людей преобладает настороженное отношение к обогащению. Можно сказать, что меркантильный дух являются недоноском общественного сознания. Этот дух занимает одну из нижних ступеней этической лестницы. На верхней ее ступени находятся Божественные заповеди. Ниже – общепринятые нормы нравственности. Еще ниже – нормы законов. На “дне” общества – нормы “воров в законе”.

“Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше” (Мф. 6, 21). Выбирая в качестве сокровища сердца материальное благополучие, человек определяет свое место на этической лестнице, соответствующее прагматической сфере жизни. Разумеется, что православное мировоззрение не отвергает материальных благ. Оно лишь ставит их на подобающее место, ступенькой ниже благ душевного благополучия: "Попечения о плоти не превращайте в похоти" (Рим. 13, 7).

Формирование “рыночного менталитета” облекается в трескучую фразеологию, хотя этот образ мышления обеспечивает лишь терпимое отношение к феномену продажности. На задачу смены менталитета работают большинство СМИ в России, и не безуспешно. Систематическая раскачка сознания делает людей более податливыми к соблазну обогащения.

Самое распространенное самооправдание соблазненных – “такова жизнь”. На первый взгляд кажется, что в этом тезисе присутствует только суждение о реальности: так есть. На самом деле, в нем заложен также и неосознаваемый императив долженствования: так должно быть. Он срабатывает, когда кумиры публики подают личную слабость, как стандарт поведения. Именно этот скрытый подтекст обеспечивает стадность человеческого поведения.

Под влиянием “духа времени” мы принимаем статистическую норму за норму нравственности, тогда как истинной нормой человека остается святость и духовное единение в Боге.

Адрес реформ

Определение цели и адреса реформ - это выбор модели развития в направлении к "личности" или к "обществу". Экономист, сознавая то или нет, вникает в социальную систему, чтобы понять источники беспокойства граждан. На основе своего видения социальных проблем экономист выбирает модель развития и приступает к составлению программы реформ. Судьба общества, таким образом, определяется предпочтением экономиста. По выбору модели будущего и по точности социального диагноза можно судить о квалификации экономиста и его социальной зрелости.

Социальный диагноз не может быть полноценным без наблюдения социальной системы “изнутри”. Отрыв от родной среды даже на небольшой срок затрудняет понимание происходящего. В этом смысле крайне опасной представляется ориентация на западных экспертов, поскольку они весьма пристрастны да и, к тому же, лишены видения “изнутри”. Не будучи в состоянии поставить диагноз духовных и социальных проблем, западные эксперты исходят из социологических и экономических аналогий. Однако в России, где для наблюдения и контроля открыт только верхний слой легальной экономики, любая аналогия требует корректировки. Россия еще не стала экономическим субъектом в той степени, когда справедливы аналогии.

Проблемы большой и своеобразной страны требуют индивидуального подхода. Она и впредь будет разочаровывать тех, кто подходит к обществу с однобокими представлениями. Реформаторам нужно, наконец, осознать то, что Россию душит не экономический, а духовный и социальный кризис. Его лечение нужно начинать с головы, не испрашивая рецептов у США.

Различные социальные учения по-своему определяют понятие общественного блага. Православие учит о “хлебе с небес” для всех. Социалисты исходят из блага большинства граждан, а либеральная теория концентрируется на благе свободной личности. В обществе сейчас силами государства и СМИ насаждается выбор личных приоритетов.

Программа, к реализации которой приступило правительство, ориентирована на создание класса эффективных собственников. Однако мифология "среднего класса" становится все более анахроничной. В странах Запада, в связи с изменением характера общественного производства в среднем классе остается лишь персонал, стоящий на входе информации. (В.Иноземцев).

Новая социальная стратификация

СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ
МОТИВАЦИЯ
Технократическая элита Самореализация
Крупные собственники Прибыль
Средний класс Материальный достаток
Непрестижные слои Занятость
Отчужденные слои Выживание

Бюрократия индустриального периода все больше оттесняется новой элитой, власть которой базируется не на финансовом, а на интеллектуальном капитале. По определению Дж.К.Гэлбрейта, "она включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс группового принятия решений". Новая элита задает логику технологического развития. Она приобретает концептуальную власть и выходит на уровень построения социальных технологий.

Власть технократов недосягаема для партий и других институтов демократии. Попасть в элиту с помощью силы или богатства невозможно. Высокий статус в ней получают обладатели уникальных знаний или талантов. Как правило, эти люди происходят из семей высокообразованных профессионалов. Их мотивация – самовыражение, хотя они и получают свою долю прибыли, специально не охотясь за ней.

Тенденцию к изменению социальной стратификации общества можно обратить на благо России, если ее элита будет в состоянии формулировать цели в рамках православного мировоззрения. Отсюда вытекает необходимость попечения над семьями научной и технической интеллигенции и студенчеством. Следует учесть, что в крупных научных центрах проявляется активный интерес к религии.

“Смена лошадей” на новом этапе реформ нуждается в новой идеологии и иной постановке проблемы социальной справедливости. Рассматривая предысторию проблемы, не стоит преувеличивать справедливость социализма. При нем общество было опутано связями теневой экономики. Высшим принципом распределения благ в нем оказывался “блат”. Несправедливость социализма для большинства населения отражалась в несоблюдении принципа оплаты по труду. Абсурд организации труда заключался в том, что от повышения производительности терпели ущерб инициаторы.

Пришедшее на смену государство формальной демократии легализовало многие структуры теневой экономики и еще более усугубило проблему несправедливости общественной системы. Новые хозяева не тратятся на социальную сферу и задерживают оплату работников, не считаясь с нормами справедливости: “Плата наемника, который будет работать у тебя, да не переночует у тебя, а отдавай ее тотчас” (Тов. 4, 14).

Проблема социальной справедливости не сводима к дележу бюджетных средств: “...Кто поставил Меня судить или делить вас?" (Лк. 12, 14). Видимо, понимание справедливости нужно связывать не с имущественным, а с социальным статусом человека: "От трех трясется земля, четырех она не может носить: раба, когда он делается царем; глупого, когда он досыта ест хлеб; позорную женщину, когда она выходит замуж, и служанку, когда она занимает место госпожи своей" (Притч. 30, 21-23).

Очевидно, что моральный ущерб, наносимый обществу в процессе передела собственности, необходимо компенсировать морально и материально. Это касается прежде всего граждан, вносящих позитивный вклад в духовной, культурной, научной и других сферах деятельности.

В России, в силу известных традиций обезличивания творческого вклада, разработчики нового оказались одной из наименее защищенных категорий работников. Между тем, имея серьезные средства от эффекта нововведений, они смогли бы обеспечить развитие своего дела. Необходимо добиться положения, при котором не менеджер нанимает изобретателя, а изобретатель нанимает менеджеров для "раскрутки" проектов.

Возможно, одной из мер поощрения изобретателей было бы предоставление на несколько лет безналогового режима производства новых товаров, изготовленных на основе запатентованных изобретений. Государственное покровительство инновациям оздоровит климат предпринимательства и остановит "утечку мозгов" на Запад. Может быть, тогда специалисты вернутся на родину и еще притянут сюда инвестиции.

Человек, создающий ценности своим талантом, как правило, в нравственном отношении благонадежен. "Ставка" на него даст мощный стимул к развитию общества и не повредит идеалам социальной справедливости. Изобретатели и мастера своего дела обладают моральным авторитетом, который накладывает на них особую ответственность. Они становятся источником корпоративной культуры в коллективе. Чувство причастности к харизматическому лидеру обеспечивает ту форму общественного сознания, которая обозначается местоимением "мы". Социальная общность, сформированная на основе идентификации с образом конструктивного лидера и есть настоящий адрес реформ, который должен быть главной целью социального государства.

В нашем контексте речь идет не об одной только категории изобретателей, а о тех создателях нового, чей труд служит духовному единению общества. Удобство разговора об изобретателях в том, что их персональные льготы легко подтвердить патентами. В поощрении творческого вклада заложен ключ к эффективности экономической и социальной политики.
К сожалению, творческие кадры России все больше переключаются на обслуживание экономики зарубежных стран. С отличниками многих институтов американские фирмы заключают договоры о выплате стипендии, к примеру, в $500 с условием работы в США после обучения. Этот грабеж интеллектуальных ресурсов страны способствует вымыванию элитного генофонда. В этой связи встает вопрос о том, какие обстоятельства способствует добровольному крепостному праву.

Очевидно, свободная от духовной и культурной идентичности, молодежь ориентируется на блага материального преуспевания. Между тем, студентов можно вовлечь в работу творческих коллективов и, тем самым, привязать ее к ним. Наши фирмы, однако, не проявляют активности в этом направлении.

Вербовку кадров за рубеж и другие формы демографического каннибализма, конечно, нужно остановить. Но гораздо важнее сделать правильные выводы о роли переориентации на западные ценности. До тех пор, пока они остаются престижными для молодежи, интеллектуальная эмиграция будет продолжаться. Сколько бы мы ни вкладывали в систему образования, она будет и далее работать на экономику западных стран. К сожалению, до наших экономистов пока не доходит мысль о необходимости установления “духовной запруды” на путях утечки мозгов и капитала. Важнейший стратегический ресурс для них выглядит всего лишь церковной побирушкой.

Ныне на общество действует приманка госполства. В этой ценности персонализма многие видят основу человеческого достоинства. Но напыщенная и бездуховная "культура достоинства" является детищем финансовой состоятельности. Православное мировоззрение связывает достоинство человека с категорией служения обществу, а не господства над ним. Высокий моральный статус служения свойствен справедливому обществу. Служители общества являются конечной адресной категорией социальных реформ.

Экономические программы нуждаются в переводе на язык человеческой справедливости. Чем больше реформы адресуются к "служилому сословию", тем большим будет их социальный эффект. Отклонение реформ от этого адреса обязательно вызовет отток ресурсов в теневые и элитные структуры.

Накачка таких экономических субъектов или зон деньгами все равно, что начинение печи взрывчаткой. Субъекты экономической деятельности, присваивающие привилегии, посланные "на деревню дедушке", тяготеют к особым, партнерским, а затем и конкурентным отношениям с государством.

Духовная ориентация

Формирование образа России за рубежом требует построения вокруг православия серьезной культурной политики. На Западе имеется определенный интерес к русской культуре и живой вере. В Европе появляются православные приходы, где служба идет на местных языках. Западное христианство начинает более внимательно изучать опыт православия. Сейчас православная “экуменизация” Европы приобретает стратегическую значимость. Нужно обеспечить нашим западным единоверцам все условия для приобщения к нашим святыням.

В мировом сообществе Россия должна формировать образ духовной страны. “Раскрутка” этого образа сделает страну более привлекательной для инвестиций, поскольку риск вложений в “страну духовной культуры” меньше, чем в “страну развивающейся экономики”.

В условиях экономического кризиса Церковь стабильно развивается. Масштабы храмового строительства и реставрации не имеют аналога в мире. Не с чем сравнивать расширение сферы воцерковления народа. Очевидно, наш осторожный оптимизм следует связывать не с попытками "догнать и перегнать" Запад в экономическом отношении, а с поиском культурного образа страны и экономической модели, которая обслуживает реализацию этого образа. В этом отношении представляет интерес увязка экономической программы с программой духовных преобразований общества.

В экономической программе важно задействовать интеллектуальные и духовные ресурсы в направлениях, где Россия может рассчитывать на уникальную привлекательность и приоритет. Одним из факторов привлекательности для зарубежных инвесторов является культурный и экологический туризм. Размещая в СМИ позитивные материалы о православии, храмах и монастырях, о духовных подвижниках, можно привлечь к такому проекту российские и зарубежные туристские фирмы.

Для инвестиций в туризм более привлекательна Центральная Россия. В этот регион нужно вкладывать средства и новейшие технологии, чтобы создать там центр притяжения окраин и зарубежья. Однако, развитию центральной России препятствуют сложные социальные проблемы. Наиболее тревожный симптом состоит в снижении рождаемости. Согласно данным, оглашенным в Госдуме 31 мая 2000 г., при существующей тенденции депопуляции, которая взяла старт в 1992 г., в течении XXI века население страны полностью вымрет (или будет замещено). Ведущими смертоносными факторами являются снижение уровня здоровья и опасные социальные болезни.

Призывы Александра Солженицына к возврату имперской политики сбережения народа пора реализовать в программах поощрения рождаемости: “Во множестве народа – величие царя, а при малолюдстве народа беда государю” (Сол. 14, 28).

А.Я.Халемин указывает цепочку связей, ведущих к депопуляции: растление – разврат – аборт – венерические заболевания – дефективные дети – бесплодие – депопуляция.

Большинство семей в России не планируют рождения детей. Сейчас перед многими семьями стоит нравственный выбор – иметь плохо одетых и не очень сытых детей или убивать их в зародыше, чтобы поддерживать на приличном уровне свое существование. О том, какое решение принимают родители, говорит статистика. Ежегодно производится 8 млн. абортов.

Демографическую проблему нельзя списать на низкий жизненный уровень населения. Известно, что при повышении этого уровня в индустриальных странах рождаемость падает. Вероятно, падение рождаемости связано с социальными последствиями индивидуалистической ориентации культуры.

В либеральной теории семья, общество и государство представляются средой, обеспечивающей развитие и утверждение личности. Приоритет личности отодвигает на второй план все социальные общности. Но институт семьи, в значительной степени основанный на гражданском долге, несовместим с эгоистическими установками супругов.

Возношение Персоны сопутствует процессу разложения общества. В основе этого процесса лежит недоверие к социальной общности. Это своего рода предусмотрительность. В западной культуре недоверие выражается внутренней дистанцией в отношениях, нежеланием разделять проблемы другого человека. Эту психологическую защиту можно понять, ибо она гарантирует от обмана доверия и от личной зависимости.

Состоятельные люди окружены нуждающимися, которые нередко заискивают, открывают свои язвы, чтобы вызвать сострадание. Они стремятся завязать личностные отношения, может быть, небескорыстно. Эти отношения становятся подобием налога, от выплаты которого люди уклоняются. Для защиты от подобных ситуаций в обществе вырабатываются нормы этикета, ограждающие состоятельных людей от их сограждан.

Нас не должна ввести в заблуждение видимость открытого общества в "нормальных странах". Человек западной цивилизации наглухо зашторен в пространстве своей личности от людей и от Бога. Он тяготится своей виртуальной тюрьмой, но не рискует выйти из нее, опасаясь совместной неволи.

Российское общество стремительно догоняет Запад по степени социального расслоения. На каждом шагу в политике и деловой жизни нас подстерегает обман. Соответственно, эпидемия недоверия распространяется, невзирая на церковную ограду. Русский человек пока не утратил своего открытого характера, но если рыночное мышление овладеет широкими массами, вера "испразднится". "Попов" снова заподозрят в обмане легковерных. Культура недоверия – это питательная почва Реформации.

Идеология ндивидуализма свойственна странам, которые обеспечивают высокий уровень жизни за счет импорта дешевой рабочей силы. Для России, где выживание населения немыслимо без коллективизма, переход на европейский путь социального развития означает ускоренную смену этнического состава и взрыв межнациональных конфликтов.

Культура индивидуализма осложняет семейную жизнь, делая людей несовместимыми. Естественно, что с распространением этого типа культуры число разводов растет, а детей рождается все меньше.

Выход из демографического могильника упирается в проблему восстановления семейного уклада, как основы социального государства. Традиционный уклад был порушен в результате губительной национальной политики, борьбы с кулачеством, а также индустриализации. Молодое поколение побежало из деревни, тем самым резко снизив ресурс воспроизводства семьи. Семья из трех поколений, на которой держался этот уклад, прекратила существование (М.С. и З.А.Жихаревы). В городе же едва удерживается семья из двух поколений, поскольку молодые стремятся уйти от опеки родителей.

Распад семьи, как правило, связан с появлением ролевой неопределенности, нарушением согласованной упорядоченности в отношениях, отсутствием семейных приоритетов и отношений субординации мужа и жены, детей и родителей, младших и старших. Культурная модель, в которой семейный порядок может поддерживаться, обновляется лишь силой веры. Религия закладывает основу семейной порядочности, освещает человека подлинным смыслом семейной жизни. И этот смысл должен быть открыт человеку как можно раньше.

В библейские времена достоинство человека определялось честью его родителей. А в наше время, когда речь идет о спасении общественных устоев, достоинство православных отцов и матерей можно измерять благочестием их детей. Очевидно, государственным структурам необходимо организовать пропаганду семейных и общественных ценностей, чтобы сохранить в общественном мнении приоритет семьянина и гражданина страны, уважающего традиции своих предков.

Социальную политику поощрения рождаемости следует ориентировать на культурные сообщества, в которых сохраняются семейные ценности. Прежде всего это касается православного населения, проживающего в регионах с наиболее тревожной экологической и демографической обстановкой. Здесь нужно воспитать поколение детей, которое сможет сохранить традиционный семейный и общественный уклад жизни.

Необходимо также разработать государственную программу борьбы с беспризорностью и закрепить законом права церковного попечительства в детских и образовательных учреждениях.

Возрождение России

Православное сознание тяготеет к идентификации со Святой Русью. Но осталось ли в России что-то от нее? Вопрос имеет некоторые основания. Сознание отказывается признавать в современной России ту самую, Святую Русь.

Нашему поколению выпала миссия восстановления разрушенного. Идентификация с историческим образом России является частью этой миссии. Мыслимо ли это? – В той степени, как мы воспринимаем происходящее за свершение Священной истории, в той же степени становимся причастными к Святой Руси. Эта небесная страна имеет свое земное отражение в современной России. Говоря о России, мы имеем в виду лучшее, что в ней есть. Она свята, если мы стремимся исполнить завет: "Русь Святая, храни веру православную!"

Примеры современного подвижничества обнадеживают. И в наши дни есть мученики за веру. Находятся и те, кто в одиночку берется за постройку храма. В монастырях и храмах немало ликом проповедующих, ибо на них “изобразился Христос”. Так, "Если начаток свят, то и целое…" (Рим. 11, 16).
Дела церковного строительства, возможно, останутся единственно нерушимыми среди временных построек реформенного периода. В них существует внутренняя последовательность распространения по просторам России. Возможно, эта тенденция и удостоит Россию стать наследницей возвышенного назначения Святой Руси.

Капитал бежит из провинций в Москву и на Запад, а в церковном деле идет почкование в глубину России. Реставрируются древние храмы, образуются новые приходы в провинции. Есть примеры помощи столичных приходов и общественных организаций монастырям и храмам в глубинке. Реставрация, комплектация приходских библиотек и устройство летних лагерей закладывают основу связей между городскими и сельскими приходами.
Восстановление прихода – это строительство храма в душе человека. Участвующие в этом деле работают на свою душу. Известно, какие благодатные силы обновления получают они. Делателей ожидают проблемы огромного масштаба. Придет время, когда можно будет ставить во всем объеме задачу возрождения сельской России, гнезда традиционного семейного и общественного уклада.

Сейчас, в результате нарастающей дороговизны городской жизни, в ряде городов уже начинается выселение жильцов из квартир за неуплату коммунальных платежей. Фирмы, связанные с недвижимостью, могли бы строить дома в селах в обмен на городские квартиры. Горожан, конечно, сдерживает недоверие к этим фирмам. Однако недоверие можно преодолеть, если РПЦ будет участвовать в реализации проектов переселенческих приходов. Конечно, сколько-нибудь серьезную значимость подобные проекты переселения будут иметь при развитии сети дорог и коммуникаций. А это требует участия государства в проектах.

Возможно, со временем городские приходы смогут взять на попечение новые сельские приходы. На этой основе можно организовывать летний детский лагерь с огородным хозяйством. Туда могли бы наведываться и прихожане, желающие присмотреться к сельской жизни, чтобы выяснить возможности поселения в ближайших деревнях.

Для временного проживания на новом месте можно использовать пустующие объекты социального назначения – бывшие военные городки, пансионаты и т.п. Губернаторы могли бы содействовать этому скромному почину, начав с учета пригодных для использования в церковных нуждах объектов.
Не исключена возможность создания приходских поселений для тех, кто желает отбывать наказание в ссылке. Новые приходы необходимо также открыть в воинских частях, скомплектованных православными новобранцами. Матери отпускали бы на службу в них своих детей со спокойной душой, в надежде, что они не станут жертвами дедовщины.

Следовало бы изучить опыт временных передвижных храмов на судах, поездах и даже автомобилях. Мобильные храмы необходимы, к примеру, в районах, где ведутся военные действия. При распространении этого опыта можно было бы обеспечить присутствие РПЦ на территории России, где впоследствии будут восстановлены или построены храмы.

Духовное строительство России включает также развитие православной системы образования и воспитания. Не исключено, что найдутся предприниматели, желающие создать фирмы и предприятия для православных. В них возникнет корпоративная культура, обеспечивающая высокую эффективность и надежность организаций.

Систематический обмен паломническими миссиями, организованный внутри страны и между православными странами, также будет способствовать оживлению духовной жизни и повышению интереса к России, прежде всего – в странах православия. В связи со стремлением националистов на Украине отколоть верующих от РПЦ, государство могло бы поучаствовать в создании льготного паломнического коридора между святынями Украины и России.

Существующую программу гуманитарного сотрудничества РФ со странами СНГ и Балтии можно увязать с паломничеством к русским святыням и работами по восстановлению храмов. В рамках подобных проектов завяжутся контакты молодых людей ближнего зарубежья с их сверстниками из российских приходов.

Перечисленные проекты нуждается в финансовой помощи государства. Одним из вариантов решения этой проблемы может быть снятие налогообложения с отчислений на мероприятия по Благотворительному списку проектов РПЦ.

Речь идет о разработке программ экономического развития, совпадающих с интересами Церкви, а в итоге – с национальными интересами. Само собой разумеется, что программирование экономики "под духовную культуру" в регионах компактного проживания верующих других исповеданий должно сопровождаться программами регионального характера. Нам представляется, что сочетание в программе развития духовной ориентации, благонадежных кадров, новых технологий и средств коммуникации даст максимальную отдачу обществу.

Разумеется, что Церковь следует оберегать от вовлечения в дела, несвойственные ей. Увязание в хозяйственных заботах может превратить дом молитвы в дом торговли. Примеры "экономического православия", способны не только отвратить людей от Церкви, но и ославить перед всем миром.

Стратегия

Методология ПРА исходит из видения общественных преобразований в свете духовных проблем. Такое видение позволяет выработать осмысленную, перспективную, целостную и непротиворечивую политику преобразований.
Религия являются узловым, системообразующим элементом социальной системы. Она определяет образ мышления и наиболее существенные черты культуры. Характер культуры, в свою очередь, определяет политический стиль. Далее можно говорить о влиянии политического режима на выбор экономического уклада. Это опосредованное влияние высших сфер на нижележащие обеспечивает единство и гармонию в обществе.

В периоды духовного упадка и социальной дисгармонии может возникнуть цепочка обратной зависимости элементов. Тогда в обществе преобладают материальные или властные мотивы поведения. Нормы утрачивают свое регулирующее значение, поэтому средства достижения целей могут быть самыми бесчеловечными. Очевидно, в период экономических и политических преобразований необходимо избегать радикального крена, вызывающего хаос в обществе.

Упорядочение общественных отношений требует целостного социального подхода, при котором "нормой" является соблюдение принципов добра, справедливости и законности. Нормальным является положение, при котором молодое поколение наследует опыт старших, усваивает традиции национальной культуры и сохраняет семейную, родовую, национальную и религиозную идентичность.

В процессе структуризации "нормального" общества возникает естественная для него стратификация. Она выстраивается за счет повышения статуса элитных групп. Признаками элиты можно считать моральное превосходство, заслуги перед обществом и высокие достижения. Поощрение со стороны государства лиц, соответствующих этим критериям, стимулирует граждан к ориентации на элиту. Тем самым создается обстановка конструктивного сотрудничества граждан, социальных групп и государства. Но это возможно лишь в том случае, когда в элиту входят люди, достоинства которых бесспорны. Государство может влиять на состав элитных групп, поощряя таких людей. Кстати, одной из мер поощрения может быть восстановление части наградной системы Российской Империи.

К церковной среде понятие элитной группы можно прилагать только условно. Тем не менее, в народе почитают подвижников, а также представителей духовенства и мирян, делающих вклад в духовное возрождение России. Возможно, имеет смысл более скорое повышение сана выходцам из священнических династий. Существуют, конечно, и другие основания для поощрения добросовестного священнического служения.

В нашем контексте к культурной элите относятся деятели культуры, науки и искусства, поддерживающие в своем творчестве религиозную, культурную и историческую идентичность граждан России, соответствующую ее духовным традициям.

К политической элите можно отнести тех политиков, кто честно служит обществу и государству, кто помогает отстаивать национальные интересы России, способствует формированию независимого курса политики и поддерживает репутацию духовной страны.

Деловая элита общества - люди, служащие обществу своим трудом, талантом и самоотверженностью, созидающие и сохраняющие материальное богатство ради процветания своей страны, благополучия и безопасности граждан.

Стратегия духовных преобразований должна учитывать ту совокупность структурных элементов общества, которые обеспечивают его переход из одного состояния в другое. "Смазка" церковным миром трущихся частей социального механизма обеспечит его долговечность и плавность движения.

Структура социума

 
 
ПРЕОБРАЗОВАНИЕ
 
СТАБИЛИЗАЦИЯ
 
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ
 
 
 
 
 
 
 
 
СТРАТЕГИЯ
 
Духовные ценности,
Церковь, 
харизматические лидеры
 
Социальные нормы, мораль, традиции,
символика идентификации
 
 
Государственное право
 
 
 
 
 
 
 
 
ТАКТИКА
 
Институты трансформации, развития и творчества
 
Системы информации,
диагноза, аналитики
 
Исполнительные учреждения, силовые структуры
 
 
 
 
 
 
 
 
ПРАГМАТИКА
 
Институты
Обучения, образования, обмена опытом
 
Системы воспроизводства
 
Системы производства, транспорта и др. деятельности

 

Верхние три элемента, указанные в таблице, и элементы, связанные с развитием (левая колонка), стратегически наиболее значимы для общества. Они обеспечивают согласованность и живучесть общественной системы. Очевидно, что государство должно быть особенно чувствительно к сферам ценностей, символики, предметов идентификации и престижа.

В общественном неустройстве, как правило, можно отыскать нарушение порядка субординации элементов. Каждое из нарушений создает своеобразную деформацию режима. Гражданское общество, пренебрегающее религией, возвышает ценности культуры, достатка или жизненного стиля. Преобладание силовых структур над законами приводит к деспотии. Пренебрежение системами развития обрекает общество на застой. Отставание систем воспроизводства, имеющее место из-за недостатка средств на развитие, может привести к остановке многих предприятий.

Высшая степень общественной консолидации будет достигнута, если духовные ориентиры будут учтены в стратегии внешней и внутренней политики государства. Суждения Церкви по вопросам такого рода могут быть облечены в форму Посланий Патриарха. В них найдет отражение позиция РПЦ по вопросам, важным для Церкви и для общества. Такой документ рекомендательного характера послужит ориентиром при разработке курса политики. Он может представляться в Государственном Совете.

Внешняя политика страны должна учитывать православные приоритеты. Примечательно в этой связи недавнее заявление президента Греции Константиноса Стефанопулоса о том, что самым крепким объединяющим звеном между народами и государствами может стать общая вера. Из этого следует, что духовные и культурные связи являются основой долговременного сотрудничества. Они должны предшествовать созданию политических блоков, таможенных союзов и строительству газопроводов.

Определение национальных интересов России и приоритетов международной политики в соответствии с методологией ПРА может опираться, прежде всего, на "православное", “славянское” и, затем, – европейское и другие направления.

Разумеется, детализацию этой схемы необходимо проводить сообразно принципу исторической близости религий, культур, этнографических типов, принимая также во внимание и общность судеб народов. Соблюдение внутренней логики проявления национальных интересов обеспечит устойчивость достижений в реализации избранного курса.

Наследование России

С петровских времен российское высшее общество восприняло традиции западной культуры. Возникшее в результате разделение общества на две культурные страты позднее привело к краху созданной Петром Империи. СССР, износив часть имперского достояния, пал еще быстрее под напором того же потока европейского либерализма, в котором захлебнулась Российская Империя. Таковы пагубные последствия подмешивания к духовной биографии России “общечеловеческих" судеб.

Учитывая тяжкие исторические уроки, нам следовало бы относиться более осторожно к заимствованию ценностей, культурных традиций и других элементов западной цивилизации. Сохраняя собственные духовные традиции, можно общаться со всем миром без всякой опаски. Оболочка духовной культуры оберегает социальный организм подобно тому, как атмосфера Земли оберегает и питает все живое.

Мы охотно принимаем на себя судьбу Европы, в то время как у России есть собственные обязательства перед историей. Мы убили царя земного и устроили гонения на Царя Небесного. Мы изгнали с родины цвет нации. Мы забыли о приюте, который Сербия предоставила обобранной европейцами Белой армии, и сдали сербов на расправу албанцам.

Исторические грехи России образуют линию наследования, которую мы не можем игнорировать, не навлекая на себя новой кары. Наше человеческое предназначение остается нам не известным и, тем не менее, никто не ищет себе чужой судьбы. Зато каждый, открывая и искупая собственные грехи, может повлиять на свою судьбу. Так и судьбы России имеют мистическую связь с грехами народа, которые следовало бы искупать, не переходя на пути других народов.

“Праведник спасается от беды, а вместо него попадает в нее нечестивый” (Притч. 12, 7). Праведный путь облегчения судьбы – не бегство от нее, а принятие, как данной свыше для исповедания во искупление грехов. “Отмоленный” и искупленный грех уже не ляжет грузом на потомков.

Российское общество примирилось с царской фамилией, белогвардейцами и эмигрантами. В основе этого примирения – покаянное чувство. Через него мы соединяемся с историей. Другого пути восстановления национального самосознания не существует. Покаяние – духовный механизм истории. С его помощью восстанавливается полнота исторического облика народа.

Покаяние – это крик души о спасении. В предчувствии Суда душа ищет Свидетеля, который бы зачел ее стоны, принял добровольное унижение как плату за содеянный грех. Общественное покаяние отличается от частного только публичностью. Акты общественного покаяния связывают воедино людей, причастных к трагедиям века и прямо, и косвенно.

Покаяние отличает общество людей от стада животных. Оно обнажает мистическую историю народа, его исторический лик, и делает осмысленной линию жизни. "Цивилизованным" общество становится лишь в той степени, как оно соблюдает линию преемственности, идущую из глубин прошлого. Через свои духовные корни народ восходит к прежней общности человечества.

В покаянии обретается целостность общественного сознания. Этот акт немыслим вне религиозного осмысления судеб страны. Действенное покаяние в грехе цареубийства мы можем понести путем наследования Российской Империи. Ведь отречение Николая II и по сей день остается нелегитимным.

Такой же была власть Временного правительства и советская власть. Историческая справедливость требует юридического оформления возвращения власти наследникам Дома Романовых с последующей ее передачей существующим органам представительной власти.

Этот акт облегчит объединение с нашими единоверцами за рубежом и сдвинет с места проблему имущественной реституции и возврата долгов Российской Империи. По оценке Игоря Лисиненко и Владлена Сироткина, стоимость “царского золота” за рубежом исчисляется суммой $178 млрд. Без акта легитимизации имперского наследия наши должники не проявят благородной спешки.

Наследование Российской Империи затрагивает федеральное законодательство, проблемы культурной и духовной идентификации. Его можно обозначить как акт интеграции России в европейское сообщество на основах, существовавших до 1917 г.

Возврат законного места России в цивилизованном сообществе стран снимет препятствия к возвращению в страну остатков эмиграции, аристократической культуры и традиций честного предпринимательства. Миссия русской эмиграции, которую можно видеть в духовной подпитке Европы в период фашистского помрачения сознания, закончилась.

Наш вам поклон до вожделенной землицы и покаянный призыв: довольно вы послужили человечеству, простите нас, приидите и правьте нами, племя Рюриково и Мономахово!

Результатом репатриации может оказаться одна только литературная норма благородного русского языка,– но и этого будет достаточно, чтобы наше общество освободилось от лагерного образа мыслей и воровского жаргона. Мысли благородного направления – половина спасения.

Наше покаяние, конечно, запоздало. Эмиграция уже успела раствориться в западном обществе, поэтому акции покаяния приобретают символическое значение, как упоминание нашего долга перед Богом и перед нашими предками. Долги же надо возвращать.

Природа раскола

Оглядываясь на советский период истории, можно отметить эмигрантское сознание наиболее политизированной части интеллигенции. Эта характерная особенность диссидентов говорит о том, что "потерянное поколение" страдало нарушением идентификации с родиной и ее народом. Причину этого явления легко понять, учитывая лагерную идеологию СССР.

Общественное сознание тогда имело право состоять лишь в единственной общности советских людей. Шаг влево или вправо от этой "зоны" в какую-либо духовную, культурную или национальную общность считался побегом.

"Зона" была устроена старшими поколениями, но историческое мышление “шестидесятников” не уходило на глубину, превышающую самосознание "жертв режима". Сталин оказался удобнейшим поводом для перекладывания на него ответственности с плеч отцов и дедов. Совесть поколения диссидентов (к числу которых принадлежал и автор сетований) была чиста – они ни при чем.

Мы стояли вне сферы моральной ответственности. Духовное звено, обеспечивающее передачу долга и чести от одного поколения другому, после революции было вырезано. Следующие поколения уже не чувствовали себя частью исторической России. Принадлежность к малым народам еще более затрудняла проблему идентификации. Диссидентам такого происхождения было трудно признать себя частью народа. Их раздвоенное сознание стало причиной массовой эмиграции.

Тем не менее, сознание общности способно восстанавливаться, когда человек начинает отвечать за свои дела перед Богом. Чувство причастности ко Вселенской Церкви накладывает на человека историческую ответственность за свершения предыдущих поколений. Уклоняться от нее равносильно нарушению их духовного завещания. Но, принимая эту ответственность, можно восстановить целостность исторического сознания.

В начале реформ был запущен тезис о несоответствии православия духу времени. Действительно, оно никогда этому духу не соответствовало. Русским купцам и промышленникам это не мешало, но кого-то, очевидно, православие не устраивало. Потому на сцену религиозной жизни России вышли американские проповедники, Белое братство и Аум-Синрике. Появилось и весьма расширенное понимание экуменизма, смысл которого можно видеть в обслуживании процесса интеграции России в сообщество цивилизованных стран.

Идеологи "смены менталитета" предприняли попытку построения в России "церкви среднего класса", основанной на демократических принципах. Они не получили поддержки у верующих, поскольку их “общечеловеческие” ценности предназначались не церковному народу, а "среднему классу", которого еще нет в церковном помине.

Новые веяния в Церкви отличают признаки, свойственные протестантизму: акцент на церковной проповеди, смещение внимания с Предания на переводы Священного Писания, стремление сделать богослужение более доступным, обращение к опыту западных конфессий в сфере миссионерского служения.

Эксперименты с переводами богослужебных текстов, новочиние, вводимое явочным порядком, и ряд других акций вызвали соответствующее отношение к новаторам в православной среде. СМИ отрезали новаторам путь к отступлению, раздув проблему церковных диссидентов. Линия противопоставления прогрессивных служителей остальной Церкви продолжается и поныне. Острие критики направлено в основном против “консерватизма” РПЦ.

Обвинение это курьезно, потому что в "консервации" нравственности народа, а не в соответствии духу времени состоит ее назначение. Не случайно же Христос называл своих учеников "солью земли" (Мф. 5, 13). Богоустановленной истиной православие признает то, что оставляет нам в историческую данность Провидение: "…Только то, что имеете, держите, пока приду" (Откр. 2, 25).

Церковные новации продолжают линию обновленчества начала века. Тогда либеральная интеллигенция тоже обвиняла Церковь в косности, а государство – в казенном православии чиновничества. Основания к тому имели место, но обновленцы не хотели замечать главного вклада либеральной интеллигенции в разложение общества. Блудный сын, вернувшись с чужбины, стал потчевать отца плодами Реформации.

Когда назревала революция, переводам богослужебной литературы на современный язык придавалось такое значение, будто от них зависело спасение России. Адаптированный для детей текст Евангелия в свое время составил даже Лев Толстой. Казалось бы, достигнутый им комический эффект должен был остановить подражателей. Тем не менее, попытки переплюнуть этого мастера слова не прекращаются. Примечательно, что и в наше время спрос на "большую доступность" существует в кругах образованных людей, среди либеральной интеллигенции, склонной учить, но не учиться.

Замысел внешней трансформации Церкви сводится к расшатыванию церковной “вертикали” и отколу автокефалий. В силу исторической необходимости преодоления ересей, Церковь сложилась как иерархическая структура. Именно такая структура позволяет давать взвешенные оценки по спорным вопросам. В этом облике Церкви можно усматривать действие Провидения, ибо так сохранилось единомыслие и в католичестве, и в православии.

В церковной иерархии отражается Небесная Иерархия, поэтому отрицать священный характер иерархического устройства невозможно. Церковь строится не "снизу", – мнением демократического большинства или просвещенной интеллигенции, а "сверху", – с учетом откровений святых и соборного разума: "Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны Рабам Своим, пророкам" (Ам. 3,7).

Тысячи просветителей новой ориентации ныне сосредоточивают усилия на “проповеди Евангелия”. Надо признать, что в этом движении наличествует тот же дух времени, который привел Европу к Реформации в период развития капитализма. Назначение “сеятеля” состоит в обращении язычников в христианство. Такому лицу Церкви соответствует гибкая “горизонтальная” организационная структура. В ней епископат пользуется широкими полномочиями, а паства участвует в церковных делах наравне с церковноначалием. Общины при такой организации могут влиять на выбор приходских священников и даже епископов.

Из управленческой теории известно, что к подобной стратегии прибегают организации, ведущие борьбу за выживание в конкурентной среде. Успех в такой ситуации обеспечивает программа выживания, более соответствующая конъюнктуре рынка.

Прогресс науки, техники и культуры создает впечатление фантастических перспектив человечества. Исходя из такого мироощущения, отсчет времени можно начинать с нуля. Церковное делание в этом случае заключается в “сеянии” и “лове человеков”. Подобные предпосылки свойственны протестантам, поскольку они работают на каменистой почве рационализма. Им постоянно приходится пересевать склеванные вороньем семена.
Нивы, однако, побелели, приближается время жатвы: "Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их" (Ин. 4, 38). Теперь начинать “апостольское служение”, делая вид, что в России до нас ничего не было, по крайней мере странно. Состояние русского человека требует покаяния и восстановления нарушенной исторической идентичности. Попытка начать историю православия в России с чистого листа ориентирована на выращивание фикуса Реформации.

Высоколобые реформаторы при смиренном умонастроении могли бы составить украшение общин. Но они по своему мировоззрению персоналисты. Быть частью чего-то большего для них равносильно утрате личности. Они борются за выживание, и им нужна личная победа, а не победа “в коллективном зачете”.

Личность не переносит исторических отсрочек, поэтому предпочитает политическую “скороварку”. В ней нагнетается атмосфера силового противоборства. Возможно, реформаторы и не подозревают, что в этой скороварке они являются всего лишь предметом манипуляций специалистов по высоким социальным технологиям.

За традициями Церкви стоит авторитет святых. Они не ворошили исторические "наслоения", дабы сохранить куда более ценное сокровище – церковное единство. Оно не было утрачено даже в советские времена и, Бог даст, не будет подвержено "духу времени". В конце концов, сеятелей обновления должно смутить то, что из их круга выходят основатели новой церкви, перебежчики в другие конфессии и челобитчики американского Сената, требующие судить собственную Мать - Церковь.

Титульная религия

Традиционный авторитет православия ставит его в особое положение среди российских конфессий, несмотря на их формальное равенство. По той же причине Патриарх принимает участие в ряде мероприятий на высшем уровне. Его присутствие свидетельствует символическую значимость происходящего, переводит событие в масштаб акта, соединяющего небо и землю. Благословение Патриарха освящает власть, придает ей высшую степень законности.

К сожалению, в сценарий церемонии вступления в должность Президента В.Путина не было включено благословение Патриарха. Вероятно, это сделано из опасений размолвки с мусульманами. Православию не слишком учтиво было указано его новое место: отсядь-ка ты, брат, с первого места на положенное по порядку алфавита.

В общественной жизни России исламская тематика становится заметнее. Тому способствует ситуация в Чечне и нарастание политической активности мусульман. В отличие от православных, сторонящихся политики, мусульмане избираются в Госдуму от “Единства”. Они имеют свое представительство в Аппарате Госдумы. На телевидении с помощью международного фонда организован цикл передач об исламе.

Повышение значимости исламской тематики вполне естественно. Общество нуждается в объяснении экспансии ваххабизма и в анализе причин, из-за которых традиционный ислам оказался не в состоянии противодействовать ему. Однако в СМИ доминирует иной подход к освещению исламской тематики. Журналисты предпочитают показывать ислам как явление русской культуры.

Такой аспект, возможно, отвечает какой-то реальности, но разве проблема ваххабизма уже утратила актуальность? Случайно ли, что среди участников телецикла есть русские, принявшие ислам? Что имел в виду режиссер, пригласивший в качестве диктора популярного актера, извествного по экранизациям русской классики?

Тенденциозность СМИ налицо. Православие в либеральной печати обычно изображается в язвах, а ислам нередко – в красках Ренессанса. Тенденцией становится и строительство мечетей в старинных русских городах. Приходится констатировать, что мы имеем дело не с “оседлым”, а с динамичным исламом.
Новый облик ислама свидетельствует о стратегии маркировки его “территории”. Видимо, распространению ислама теперь придается большее значение, чем освоению его традиционных территорий. В этом смысле вектор фундаментализма совпадает с вектором традиционного ислама. Вялая реакция мусульманских управлений на присутствие ваххабизма в России, возможно, объясняется этим обстоятельством.

Как ранее было замечено, маркировка территории – один из признаков раздела собственности. Экономическое расчленение России близко к завершению. Надо полагать, что идеологическое и духовное расчленение ее служит закреплению и легализации положения в сфере собственности. Это своего рода печать, свидетельствующая о “святости” приобретения. Но размер “исламского” капитала в России вряд ли способен обеспечить стратегию экспансии. Вероятно, она поддерживается за счет “общака” международных исламских организаций.

Нам остается заключить, что маркировка российской “идеологической территории” отражает мировой процесс передела сфер влияния. Ничего странного в приливе ислама из стран Ближнего Востока нет. Россия объявила себя идеологически нейтральной, поэтому ее территорий домогаются все желающие.

Русское население стремительно убывает. Согласно прогнозам, при сохранении существующей тенденции в середине XXI века численность мусульманского населения России может превысить численность христиан. Те, кто рождаются в наши дни, примут на себя все последствия деликатного обхода затронутой тематики.

Нам представляется, что в отношениях конфессий обострится “пограничная” проблема. Если к тому времени не будет легализована какая-то схема раздела “территорий”, процесс раздела примет силовой характер. Принцип плюрализма, как мы убедились, оказался совершенно беспомощен в ситуациях экспансии идеологий.

Декларативная норма равенства прав религиозных объединений созвучна принципам ленинской национальной политики. Она, подобно либеральной политике, отдавала преимущество меньшинствам. Однако, не будем заблуждаться,– Ленин исходил не из норм справедливости, а из стремления ослабить великодержавную основу государства. Ленин и его последователи обезглавили с этой целью целую нацию. Духовенство, дворянство, купечество и кулачество были уничтожены, как класс. Приоритет касты интернационалистов стал нормой жизни. Революционная необходимость этой политики состояла в защите партийной элиты и в обеспечении интернационального характера революционного движения. По этой причине в первом советском правительстве русские были представлены, как меньшинство.

Интернационализм является лишь одним из аспектов ситуации, возникающей в смутные времена. Динамика социальных катастроф моделируется падением камня в воду. Столб воды на месте падения образуется накатом волны в центр. Падение камня означает снижение авторитета центральной власти на фоне нравственного расслабления народного организма. Политические группировки, прежде находившиеся на периферии религиозного, культурного, политического и правового полей, выплескиваются в центр образованной воронки.

Столкновение личных интересов конкурирующих лидеров вздымает вверх столб амбиций. Эта пристройка над общественными интересами лежит в основе сепаратизма. Возвышение периферических фракций сопровождается подменой благородного низменным, национального интернациональным, ортодоксального обновленческим. В центре консолидируются самые разнородные оппозиционные силы. Не удивительно, в этой связи, проникновение криминала в экономику, политику и СМИ.

Все это мы наблюдали в начале реформ. Тогда церковные диссиденты стали появляться на экране телевизора чаще Патриарха. Низменные проявления чувственности и агрессии вытеснили из эфира лирику и романтику советского периода. На политический Олимп поднялись торговцы и террористы. Судебную власть заменили разборки преступных сообществ.

Суть заключается не в продолжении этого списка, а в поиске закономерности манифестации крайностей. Можно предположить, что тяжба регионов с Центром, перенос лагерной морали в жизнь общества и соперничество конфессий имеют общую порождающую их причину – замещение порядка субординации отношениями одного уровня.

Ныне моральный износ инструментов либеральной политики ощущается даже в Европе. А московская уравниловка религий косвенно способствовала вырезанию православного населения в Чечне. Очевидно, критерий гуманитарной ценности закона состоит не в формальном соответствии международным стандартам, а в последствиях, к которым он ведет.
Неравновесные по численности конфессии не могут достигнуть фактического равенства. Вместе с тем, паритетные отношения по принципу “одна религия – один голос” ставят РПЦ в положение религиозного меньшинства, и тем самым повторяют дурной прецедент ленинской национальной политики. Очевидно, следует искать другую модель регулирования отношений религиозных организаций.

Наше предложение заключается в предоставлении территориям преимущественных прав в сфере самоуправления, экономики, информации, национальной культуры и духовной жизни. Права территорий реализуются в схеме структурного многообразия.

Территории, обладающие историческими, культурными и экономическими особенностями, должны иметь среди прочих прав право на придание официального статуса языку и религии сообщества, проживающего на данной территории. Эта мера наилучшим образом обеспечит сохранение культурного наследия народностей России.

Для реализации своего права территории могут избирать своих представителей, уполномоченных для ходатайства перед компетентными органами. После проверки представленных материалов регистрирующий орган местной администрации направляет материалы в Министерство юстиции РФ, которое в случае положительного решения присваивает официальный статус языку или религии.

Статус официальной (титульной) религии или языка территории легализует право территорий на ведение просветительской и миссионерской работы в государственных и частных учреждениях и организациях по их желанию и предпочтению. Этот статус, однако. является паритетным статусу языка или религии той социальной общности, в административно - территориальную структуру которой входит данная территория. Таким образом, язык или религия общностей разного уровня получают равный статус и равные права, что соответствует принципу плюрализма.

Религиозные нормы титульной религии не могут заменять собой государственное законодательство. Они должны распротраняться лишь на тех, кто их добровольно принимает. Негативные демографические или иные социальные последствия, вызванные введением официального статуса, могут быть основанием для его отмены.

Выход титульных религий за пределы “канонической” территории в целях окормлении переселенцев, с миротворческими или добрососедскими устремлениями должен согласовываться с соответствующими территориальными образованиями.

Конфессиям, традиционно связанным с зонами компактного проживания верующих в одном регионе, следовало бы отказаться от регистрации российских централизованных религиозных объединений. Соглашение конфессий по этому вопросу будет гарантией их лояльности в отношении государства. Оно не нарушит принципа плюрализма религий, как не нарушает его различие статусов общероссийских и централизованных региональных общественных организаций.

Проект структуры классификации конфессиональных организаций

Титульная религия России
 
 
Епархии РПЦ
Титульная религия субъекта Федерации
 
Благочиния
Религиозные центры
Титульная религия местной этнической общности (или местные религиозные организации)

Статус православия, как титульной религии РФ, позволит определять гербаику государства и праздничные дни. Он не равнозначен статусу государственной религии, так как основан на принципе добровольности сотрудничества с РПЦ организаций и частных лиц. Все аспекты реализации статуса титульной религии могут базироваться на согласии граждан России, получаемом путем референдума.

Статус титульной религии субъекта РФ получает аналогичные права на территории субъекта РФ. Статус титульной религии не дает оснований для вытеснения общин других конфессий из их традиционных мест пребывания. Соблюдение прав конфессий должны контролировать Представители Президента в округах.

Титульная религия субъекта РФ может входить в организационное объединение с титульной религией другого административного района путем ее поглощения, при согласии на то верующих, присоединяющихся к титульной религии другого субъекта РФ. Это позволит обеспечить централизацию конфессиональных объединений на региональном уровне, если в том возникнет необходимость.

Преимущественное право территорий имеет естественное обоснование. Оно учитывает не только право, но и условия его реализации. Либеральная теория исходит из принципа самоопределения личности. Но пространство личности пересекается с пространством других личностей и социальных групп, которые имеют не меньше оснований на самоопределения. Область пересечения интересов не может быть нейтральной. Так, при разводе, ребенок не может оказаться ничьим. Один из родителей получает преимущественное право на проживание с ним. Право на воспитание ребенка имеют оба родителя, но один из них является постоянным, а другой - приходящим воспитателем. Таким образом, равенство де-юре сочетается с преимущественным правом одной из сторон де-факто. Подобным образом все граждане имеют равные права на жизнь, достойное жилище, заработную плату и на занятие выборных должностей. Однако фактически эти права имеют возможность реализовать лишь те, кто имеет дополнительные преимущества.

Территории являются одним из оснований для получения проживающими на них фактического преимущества. Оно чаще всего легализуется, как естественное право. В этом смысле преимущественное право территорий на официальный статус языка и религии можно отнести к естественным и бесспорным преимуществам компактно проживающих на них сообществ по сравнению с "пришлыми".

Мигрирующие или новые сообщества, со своей стороны, имеют столь же естественное преимущество в отношении внутренней жизни по своим правилам и традициям. На этом фактическом преимуществе базируется семейное и национальное законодательство.

Международное сообщество ввело в оборот универсалистские правовые основоположения, которые объявляют гражданство и национальную идентичность пережитками. Исходя из перспектив глобализации, предлагается новая модель наднациональной конституциональной культуры, в рамках которой возможно укоренение национальных культур.

Эта схема постнационального высокомерия противоречит тому факту, что идентификация с глобальной "суперкультурой" возможна за счет нарушения эмоциональной привязки к национальной культуре. Облако суперкультуры впитывает в себя испарения наиболее автономных членов разных сообществ. Несомненно, что глобальная суперкультура не является никаким синтезом культур. Это культура наиболее экспансивной страны, которая "вином блуда своего опоила все народы".

Ряд иностранных религиозных конфессий вкладывают огромные средства в миссионерскую деятельность. Таким путем создается база для идеологического контроля населения России со стороны иностранных государств. Фактически, в религиозной сфере с помощью зарубежного финансирования устанавливается преимущественное положение зарубежных конфессий и религиозных объединений, спонсируемых из-за рубежа. Тем самым, отношения конфессий превращаются в отношения финансовых субъектов, а не субъектов религиозного законодательства. Ситуации такого рода могут быть основанием для квалификации подобных организаций в качестве псевдорелигиозных.

Псевдорелигиозные организации фактически создают монопольные преимущества религиозного объединения. Превышение масштаба деятельности религиозных объединений свыше необходимого для окормления приверженцев конфессии может нарушать права территорий на сохранение традиционной культуры и религии. Представители Президента должны отслеживать тенденции религиозного и культурного монополизма в своих округах. С целью предотвращения подобных явлений следует ввести квоты в СМИ и других средствах, используемых для религиозного или культурного просвещения. Квоты должны соответствовать процентной доле приверженцев конфессий в общей численности населения.

Если община ведет миссионерскую или учебную деятельность за счет средств зарубежной религиозной организации или привлеченных ей спонсоров, община или соответствующее конфессиональное учреждение должны регистрироваться, как филиалы зарубежной религиозной организации.

Церковь и государство

Ближайший законотворческий "сезон" будет, видимо, связан с поиском меры либерализма и государственности в проведении реформ. В уточнении нуждается и степень близости Церкви и государства. Общество должно установить оптимальную меру этой близости, подобно тому, как возница соблюдает меру затяжки упряжи у лошади. В объятиях государственной религии некоторым социальным группам может быть "душно". Вместе с тем, “Без откровения свыше народ необуздан...” (Притч. 29, 18).

Следует признать, что в настоящее время присутствие Церкви в общественной жизни недостаточно. Но расширение присутствия нуждается в поиске путей легализации сотрудничества Церкви с государством. Дело в том, что принцип невмешательства в дела друг друга противоречит единству социального организма и факту совпадения их интересов во многих областях жизни общества, прежде всего – в сфере воспитания.

Функция воспитания закреплена за органами образования. Однако, современная школа сосредоточила свои усилия на обучении. Об этом можно судить хотя бы по свежей инициативе руководителя департамента образования Москвы Л. Кезиной. Она предложила отменить в школах оценку содержания сочинений учащихся и ограничиться исключительно оценкой их языковой грамотности (АПН, 30.06.00)

Моральная атмосфера в школах шокирует. Педагоги не в состоянии переломить ситуацию, потому что они сами деморализованы нищенским содержанием. И в то время, когда дети оказываются беспризорными, Церковь вынуждена изворачиваться, дабы взять их под покровительство. Соломону, придумавшему испытание двум матерям, и не снилось, что мы задумаем довести испытание до абсурда – никому, так никому!

Государство не располагает возможностями для полноценного воспитания молодого поколения. Это заключение особенно правомерно в отношении духовного воспитания. Материал культуры ни в коей мере не заменяет его, ибо его влияние на душу несопоставимо с влиянием религии.

Тем не менее, даже в рамках существующего законодательства можно ввести в учебники разделы Священного Писания, которые имеют общечеловеческую ценность. Для юношества особое значение имеют наставления, концентрирующие житейский опыт, такие как “Поучение Владимира Мономаха”, “Притчи Соломона”, “Книга Екклезиаста, или проповедника”, “Книга премудрости Соломона”, “Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова”.
В органах власти для координации воспитательной работы следовало бы учредить штатную должность Попечителя воспитательных учреждений и домов призрения. Он должен отвечать за организацию контактов органов юстиции, образования и социального обеспечения с религиозными и финансовыми организациями.

Духовное воспитание невозможно оторвать от патриотического и гражданского, поэтому сфера воспитания должна быть предметом совместной опеки Церкви и государства. Законодательное оформление такой работы должно сводиться не к размежеванию светской и церковной сферы, а к распределению контингента воспитуемых между конфессиями, претендующими на воспитание.

Подобным образом государство регулирует освоение естественных ресурсов, по Священному Писанию принадлежащих Богу. Право на добычу можно считать аналогом миссионерской деятельности, а права собственности обосновываются совокупными затратами на освоение ресурса. Реституция собственности тоже является аналогом легализации прав Церкви на воспитание паствы.

Если это кому-то угодно, часть “затрат” Церкви на “освоение” людских ресурсов можно пересчитать в денежном выражении и на этом расчете обосновать право канонической территории или право на “долю собственности” при ее “разделе”.

Практику договоров о сотрудничества Церкви с ведомствами в деле воспитания пора перевести на долговременную основу. Необходимо законодательное определение форм участия титульных религий в делах воспитания, обучения и социального служения. Другие религии могут участвовать в этом деле на прежних началах, поскольку это участие имеет локальный и эпизодический характер.

Если законодательное закрепление попечительства традиционных религий вызовет возражения в связи с якобы нарушением прав других конфессий, проблему духовного воспитания можно решать путем установления квот для конфессий с учетом их численности. Помещение детей в конфессиональные детские и образовательные учреждения - дело добровольное, поэтому возражения ревнителей светского образования тоже могут быть преодолены.

Нам представляется, что символика государства должна иметь официальное обоснование в соответствии с канонами титульной религии. Символику православия необходимо соблюсти не только в гербаике России, но и в протокольном церемониале. В ряде христианских стран при вступлении в должность Президент приносит клятву на Священном Писании. Тем самым повышается моральная ответственность Президента перед Богом и обществом. Эту традицию следует восстановить и в России, где большинство населения признает освященную церемонию более легитимной.

Существующая клятва Президента содержит терминологию “прав человека”. Тем самым акцентируются “общечеловеческие” ценности. Создается впечатление, что, вступая в должность, Президент нанимается на службу международному сообществу. Очевидно, что в клятве Президента акцент должен быть поставлен на национальных интересах России. Упоминание о верном служении народу слишком расплывчато для столь важного документа, как клятва Президента.

Наша Конституция переполнена чрезмерными обязательствами международному сообществу. Вероятно, ее составители опасались возможности прихода к власти коммунистов, поэтому предпочли полуколониальный вариант, который ставит Россию под внешний контроль. Очевидно, что стиль Конституции нуждается в правке с позиций самоопределения страны православной цивилизации.

Православные общественные организации и их СМИ смогут увеличить сферу присутствия Церкви в общественной жизни. Политическая деятельность, соответствующая представлениям о долге перед обществом, морально обоснована, поскольку политика является одной из сфер ответственности за интересы общества и государства.

Наличие религиозной, культурной, политической или национальной идентификации говорит о принятии человеком моральной ответственности перед обществом. Формы самосознания, основанные на идентификации, образуют мистическое тело, иначе называемое духом сообщества. Приобщение к нему можно уподобить подключению к хранилищу опыта, который расширяет индивидуальное сознание до глубин истории и "области заочной".

Начало православной социальной политики лежит в развитии покаянного сознания народа перед Богом и в побуждении его к исполнению исторического долга. На этой основе в обществе может возникать взаимное прощение и согласие. Задача конструирования будущего политическими средствами тоже способна сплотить людей. Этот революционный подход соблазняет возможностью срезать путь естественной эволюции. Сказано, однако: “Не хвались завтрашним днем, потому что не знаешь, что родит тот день” (Притч. 27, 1). Из всех путей преобразования общества предпочтительнее путь, связанный с одухотворением того, что есть.

Ориентация на извлечение ближайшей выгоды в государственной политике находит выражение в исчерпании ресурсной базы. В общественной жизни прагматическая установка сопровождается использованием технологии “промывки мозгов”, которая ничем не отличается от обмана. Она приводит к исчерпанию "ресурсов” веры и надежды. Восполнение моральных сил населения, исчерпанных ложными ожиданиями от реформ - не менее серьезная задача, чем наведение порядка в экономике. Укрепление моральной опоры общества соответствует национальным интересам страны.

В условиях нищеты люди страдают не столько от недостатка средств на содержание детей, сколько от невыносимого унижения, которое они испытывают перед любимым чадом, лишенным детских радостей. Ребенок из бедной семьи, особенно у матерей - одиночек, получает все меньше шансов на пользование благами культуры и образования. Ко всем их лишениям прибавляется ущербность, проистекающая из ложной установки на благополучие.

В наше время только Церковь может осветить жизнь смыслом и дать людям источник энтузиазма, без которого невозможно возжечь энергию народа. Уверенность, основанная на вере, способна возвышать общественную жизнь, интегрировать общество и предохранять его от распада.

Участие Церкви в политической деятельности должно, конечно, иметь некоторые границы: "Язычники, не искавшие праведности, получили праведность от веры. А Израиль, искавший закона праведности, не достиг до закона праведности. почему? Потому что искали не в вере, а в делах закона" (Рим. 9,30-32). “Законничество” в той же степени неуместно в духовной войне, в какой парадные марши неуместны в боевой обстановке.

Политика СМИ

Решение указанных в проекте проблем требует расширения круга просветительских передач на радио и телевидении. К сожалению, существующие каналы ТВ проводят политику сопровождения рыночных преобразований в духе крайнего либерализма. Большинство СМИ не чувствительны к моральной стороне своей деятельности. Эпизодические материалы по церковной тематике не могут компенсировать тот ущерб, который наносится общественной нравственности этими СМИ.

В свое время, при Анне Иоанновне любое выступление против протестантизма обставлялось, как выпад против правительства. Теперь столь же неприкосновенной стала "свобода слова". Это достояние реформ, приватизированное двумя частными лицами, выдается за норму демократии. Гражданам СМИ советуют пользоваться переключателем каналов, если такая свобода им не нравится. Но защита потребителя с помощью этого инструмента демократии не дает результата, потому что каналы в идеологическом отношении почти не отличаются.

Среди журналистов популярен тезис объективного освещения событий. Не вдаваясь в известную всем материю, можно упомянуть лишь о некоторых подходах к освещению религиозной тематики. Бывает, на телевидении собирают представителей конфессий, каждый из которых не преминет уколоть Московскую Патриархию. По законам телевизионного жанра представитель РПЦ оказывается "в меньшинстве". Очевидно, так иллюстрируется несогласие Церкви со здравым смыслом "большинства".

В либеральной прессе можно также встретить провоцирующий материал с отзывом на него представителя Церкви и заключительной статьей зарубежного эксперта. И заключение с позиций международных гуманитарных стандартов оказывается нормой и высшим критерием оценки позиций. Церковным людям следовало бы учесть такие подвохи и скорректировать схему своего участия в подобных акциях. В дискуссии, где речь идет о православии, в качестве третейского судьи все-таки более уместно видеть представителя Церкви.

До сих пор в СМИ можно встретить провокации в отношении православия. Достаточно упомянуть для примера приуроченный к празднику Успения Божией Матери показ фильма, в котором затрагивается тема принятия русскими ислама. Жители Москвы этот фильм не увидели, потому что за несколько часов до него начался пожар на Останкинской телебашне.
Политика СМИ, видимо, не изменится до тех пор, пока в государственной политике не будет четко обозначен приоритет национальных интересов, который подразумевает иное отношение к своей религии и культуре.

Тенденциозность в подаче материалов СМИ можно ограничить, внеся в закон о СМИ понятие уровня информации: федерального, регионального, районного и местного. Освещение частных событий на более высоком уровне можно рассматривать, как программу PR или рекламу. События местного значения, разумеется, могут быть представлены на более высоком уровне, если они подаются в ретроспективном анализе, в контексте аналогичных фактов.
В законодательство необходимо также ввести критерии монополизма СМИ. Возможно, одним из способов ограничения монополистов может стать ограничение доли акционерного капитала, принадлежащей одному владельцу и количество СМИ в руках одного владельца.

По известным причинам выбор информационных или музыкальных программ часто невозможен. Всюду - в общественных местах, на предприятиях и на транспорте практикуется принудительная трансляция. Очевидно, нужен закон об экологии эфира, ограждающий от навязывания примитивных стереотипов. В нем, в частности, следовало бы ввести ограничение на частоту повтора рекламной, PR и прочей продукции.

Возможно, следует ввести сигнал маркировки рекламы на ТВ. Этот норматив побудит производителей телеприемников к созданию возможности автоматического переключения каналов при показе рекламы или, наоборот, мониторинга рекламных роликов на каналах.

Воздействие на СМИ станет эффективнее, если общественный контроль будут осуществлять общественные организации, а не люди с телевидения. Они могут взять на себя организацию согласованных акций в отношении редакций и спонсоров передач. Кроме того, к СМИ следует применить те же законодательные меры по защите культуры, языка и нравственности, что приняты в странах ЕС. Принятие аналогичных законов в близкой формулировке будет достойным способом интеграции в европейское сообщество.

Заключение

В настоящее время в обществе наметилась некоторая консолидация. Курс на укрепление государственности, который взял В.Путин, является спасительным для России. До тех пор, пока партии и общественные организации не станут авторитетной силой в обществе, государство в какой-то степени может взять на себя представительство интересов большинства населения.

Решимость Владимира Путина брать на себя ответственность примиряет общество даже с ошибками, которые он совершает. Но вопрос заключается в том, какую веру он будет поддерживать – экономическую или православную? Похоже, сейчас он покровительствует экономической вере. Что ж: "…Претерпевший же до конца спасется" (Мф. 24, 13).

К счастью, православные люди могут ориентироваться по откровениям старцев. Откровения валаамского иеромонаха Иоиля, к примеру, будут полезны тем, кто касается сферы политики.

"Я увидел народ, везде, в городах, в селеньях, на площадях вышедших всех. Потом я увидел монахов и монахинь, вышедших как бы на какое поле и разделилась на группы. Первые к нам стоявшие, были монахи. Я видел, что эти монахи стоят и молятся, отделившись от других монахов, иные коленопреклоненно, иные ниц лежали, которые прямо стояли, воздев руки верху и молились. Тогда юноша сказал:
- Видишь, какие молитвенники? Угодною молитвою молятся Господу Богу. Еще следующие две группы монахов этого монастыря по силе молитв разделились на группы. Средняя группа хотя и молиться, но неусердна была их молитва и юноша не похвалил этой молитвы. У третей группы в руках были какие то бумаги, которые они разбирали и слышен был шум и крик. Лица у них были некрасивые. Юноша сказал, разбирают ненужные для них законы, и думают, что много успеют. На таковые группы были разделенные монастыри мужские и женские. В самом большем мужском монастыре я насчитал 23 монаха, молитву которых похвалил юноша. В женском же, самом большом, 17 монахинь. В последнем, самом меньшем, мужском 1 монах, и в женском 2 монахини. В общем же по монастырям, где 16, где 13, было и 9, и 7, и 3. Потом подошли мы к мирянам и так же видел я молившихся мужского и женского пола, так тоже разделенных на группы. Для приблизительного определения на тысячу самое большее 4, и 2, молящихся усердною молитвою. В средней группе мимо которой мы проходили ыло много, и вид их был как вид обыкновенных людей, но какой то испуганный. В третий группе были безобразные лица. В руках у них были разные бумаги, они кричали и шумели, порицая всё. Кто говорит, что нет Бога, и кто что. Хотя этих было меньше, но вид их был такой страшный, что средние, хотя их и больше было, боялись их и не сообщались с ними".
“Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом” (Притч. 19, 21). Наш проект предназначен для побуждения единомышленников к сотрудничеству. Если Бог даст, проект сможет развиваться в ходе такого сотрудничества.

Предложения в ПРА: дополнения концепции, сотрудничество, новые проекты, идеи совместных акций, финансовая поддержка проекта, издание бумажной версии.


PS

На разных стадиях “подводного” существования проекта автор направлял его в адрес, казалось бы, заинтересованных лиц в государственных, политических и церковных структурах. Но при всплытии на поверхность политической жизни проект, видимо, столкнулся с каким-то препятствием.

Мы часто недооцениваем серьезности происходящего в духовной сфере. Уместно вспомнить о наступлении стихий и о бедствиях, от которых даже Президенту “хочется выть”. Россия может выйти из полосы трагедий, когда власти осознают духовную причину печальной закономерности. У каждого такого события есть своя родословная линия. Она может привести к поступку, решению или к ситуации, зеркальным отражением которой является трагическое событие: “Чем кто согрешает, тем и наказывается (Прем. 11, 17). Какое деяние властвующей элиты можно уподобить потоплению подводной лодки – губителю есть над чем поразмыслить. Ведь идет духовная война. У Бога не остается без последствий никакая благонамеренная жертва.

Невостребованность нашего проекта, который можно отнести к разряду подобных жертв, объясняется, очевидно, его несоответствием натовским стандартам. Отказавшись от слишком радикального либерализма, политическая элита возжелала освятить понятия собственности, прав и свобод, личности, духа времени, общечеловеческих ценностей.

Идеологическая значимость такого социального заказа заключается в достижении общественного признания рыночной основы общества, его приоритетов и новой социальной стратификации. Другими словами, речь идет о легитимизации нового политического режима в общественном мнении.
Элита остро нуждается в поддержке Церкви. И ей нужна Церковь, которая боготворит Маммону. Нужны пастыри, готовые освящать не только имущество, но и понятие об имуществе. Необходима такая идеологическая пирамида, на вершине которой были бы экономические интересы элиты. Потому еще в советские времена государственные чиновники поощряли понимание священством их экономических интересов.

Хаос, воцарившийся в обществе при начале реформ, не должен ввести нас в заблуждение. Сфера идеологии, как и раньше, остается под контролем государства. Формулу отношения государства к Церкви “Основы социальной концепция РПЦ” (далее - ОСК) определяют как “религиозно - мировоззренческий нейтралитет” (III.6.). Надо полагать, что Церковь на основе взаимности и в соответствии со светским характером государства по отношению к нему тоже придерживается нейтралитета.

Ради нейтралитета РПЦ отказалась от византийской формулы: “Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства, точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства (III.6). Образ “тела и души” – онтологический. Тело нуждается в видении, смысле и плане действий. Душа нуждается в теле, как орудии своего строительства и самореализации. “Нейтралитет” тела или души означает их разлучение.
Власть в государстве выражает интересы наиболее влиятельных социальных групп, поэтому ее невозможно помыслить идеологически нейтральной.

Идеология представляет собой связную систему идей, обеспечивающую приемлемую для масс формулировку целей и задач правящей элиты. Идеология является необходимым конструктивным элементом любого государства, поскольку она обеспечивает управляемость общества.
В основе российской экономической реформы положена идея вхождения в международное сообщество цивилизованных стран. Достижение этой цели требует соответствия экономических, технических и гуманитарных стандартов России стандартам мирового сообщества. Отсюда следует пропаганда экуменической всеядности, веротерпимости, плюрализма, упрощения языка богослужения. Далее на очереди освящение понятий собственности, прав и свобод личности. Этот либеральный антропоморфизм, заполнивший вакантную идеологическую нишу, ныне нуждается в церковном благословении.

Давление либеральной идеологии на духовную жизнь России заставляет сомневаться в религиозно - мировоззренческом нейтралитете государства. Поэтому Церковь пока не может добиться “признания легитимности религиозного мировоззрения как основания для общественно значимых решений” (из докл. митрополита Кирилла).

Зависимость Церкви способствует ее внутреннему разделению. Церковный раскол, обновленчество и современное церковное диссидентство – свидетельство тому. Пытаясь достигнуть единодушия, зависимая Церковь вынуждена уделять больше внимания вопросам чистоты православия и централизации управления. У нее появляется больше противников, использующих сложность ее положения. В таком бедственном положении Церковь оказалась в начале XX века, что привело ее к утрате влияния на общество. Сохранение зависимости в условиях демократии будет способствовать активизации “альтернатив” Церкви, и расшатыванию, а не укреплению основ государства.

 

Вячеслав Великанов, специально для сайта "DeafNet". При полном или частичном использовании материалов ссылка на deafnet.ru обязательна.
21.09.00

© 1999-2023, Первый информационный сайт глухих, слабослышащих и всех в России.
Карта  Пользовательское соглашение
Срочная помощь