DeafNet
Для глухих, слабослышащих и всех  /  Общество глухих
Распечатать

«Заменить меру наказания на высшую для инвалидов и ограниченно годных к труду»

В 1937 году, в разгар Большого сталинского террора, в Ленинграде завели «Дело глухонемых». За участие в «фашистских террористических организациях» 35 человек расстреляли, 19 осудили на 10 лет лагерей.

«Весь такой контингент пострелял и возиться с ним нечего»

Когда в январе 1938 года Леонид Заковский сменил должность начальника Ленинградского управления НКВД на аналогичную в Москве, он сразу заявил новым подчиненным:

«надо будет пересмотреть все дела по всем осужденным инвалидам на тройке и их пострелять».

При этом Заковский добавил, что он в Ленинграде (как переименовали большевики Санкт-Петербург) «весь такой контингент пострелял и возиться с ним нечего». И уже в феврале 1938 года распорядился переменить меру наказания на высшую для инвалидов и «ограниченно годных к труду» в тюрьмах Москвы и Московской области.

А в Ленинграде при Заковском, в самом начале карательной операции, в августе 1937 года возникло так называемое «дело террористической группы глухонемых».

Как уголовное дело сделать политическим

Слева — режиссер-постановщик «Петроградского театра глухонемых «Пантомима» Михаил Тагер-Карьелли.
Справа — учительница вечерней школы для глухонемых Мария Минцлова-Пиотровская

В разгар карательной операции 1937-1938 годов в местные органы НКВД сверху поступали разнарядки на количество «врагов», которые были оперативно пойманы и обезврежены. В поисках «врагов» добрались до Ленинградского союза глухонемых.

Арестованы оказались организатор и председатель «Ленинградского союза глухонемых» Николай Дейбнер, организатор и режиссер-постановщик «Петроградского театра глухонемых «Пантомима» Михаил Тагер-Карьелли, художник-ихтиолог Зоологического института Академии Наук СССР Владимир Редзько, корреспондент газеты Леноблотдела ВОГ «Ударник» и журнала «Жизнь глухонемых», учительница вечерней школы для глухонемых Мария Минцлова-Пиотровская, председатель ленинградского областного отдела ВОГ Эрик Тотьмянин, фотограф-ретушер и неоднократный чемпион по шахматам среди глухих города, призер Первой Спартакиады в Москве Израиль Ниссенбаум, а также рабочие, спортсмены, художники…

Созданная властью атмосфера страха в стране, а тем более в колыбели революции Ленинграде, к сожалению, нередко провоцировала людей на доносы. Так, для создания «Дела глухонемых», повод, во всяком случае, как это написано в деле, подал один из членов общества глухонемых, – не в меру бдительный Эрик Тотьмянин, художник-скульптор, председатель ленинградского областного отдела ВОГ.

Он сообщил в ОБХСС о том, что некоторые глухонемые подрабатывают продажей художественных открыток на железнодорожных вокзалах и в пригородных поездах.

По советским законам это считалось спекуляцией и каралось как уголовное преступление.

Неясно, впрочем, просили «органы» Тотьмянина написать такое заявление, согласно обычной практике, либо оно было написано по его инициативе.

Начальник Ленинградского отдела борьбы с хищением социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС) Управления милиции Ян Краузе сообразил, что из скучной уголовщины можно сделать громкий политический процесс, и, таким образом, заявить о собственной политической бдительности.

«Могли любого забрать, и — прощай, жизнь»

Слева — председатель «Ленинградского союза глухонемых» Николай Дейбнер.
Справа — художник-ихтиолог зоологического института Академии Наук СССР Владимир Редзько

Первые аресты среди глухонемых были сделаны во время генеральной репетиции спектакля по пьесе Островского «Как закалялась сталь», который участники драмкружка общества глухонемых готовили к 20-летию Октябрьской революции.

В театре при обыске был обнаружен реквизит — спортивные рапиры, и органы госбезопасности тут же объявили это «хранением оружия».

Давид Гинзбургский, бывший в те годы заместителем по культмассовой работе директора Ленинградского дома просвещения глухонемых (ДПГ), а впоследствии собиравший материалы о деле своих осужденных товарищей, вспоминал о том событии в театре:

«…Двое в штатском подошли к сцене и, не предъявляя документов, спросили: «Кто тут Тагер-Карьелли?». Кто-то из нас прочел вопрос «с губ» спрашивающего и показал пальцем. Взяли и увели. А мы просто остолбенели и потрясенные, разошлись…

Через пару дней вечером к нам в Домпросвет пришли двое, показав на этот раз документы, потребовали провести их в кабинет, где работал Тагер. И начался обыск, в шкафах костюмерной увидели шпаги и рапиры, проверяли остроту, а они были спортивные.

Один копался в письменном столе, другой, встав на стул, брал толстые книги, их сильно встряхивал и бросал на пол. Я сделал замечание: «Зачем бросаете? Пожалуйста, кладите на стол». Другой, сидя у стола, взял бумагу и написал: «Молчи, иначе мы тебя туда заберем».

Я понял, что шутки плохи, и замолчал. Вот тогда такая была власть у молодчиков, могли любого забрать, состряпать обвинение – прощай жизнь…»

Улика — открытки из сигаретных коробок

Фотограф, шахматист, призер Первой Спартакиады в Москве Израиль Ниссенбаум с женой и дочкой

У одного из задержанных в театре был найден в квартире старый браунинг и патроны к нему. Но основной «уликой» оказались немецкие открытки с изображением Гитлера, обнаруженные у рабочего фабрики «Скороход» глухонемого Александра Стадникова, которые попали к нему от жившего с ним в одном доме немецкого коммуниста Альберта Блюма, политэмигранта из Германии, также глухого, работника швейной мастерской.

Такие открытки обычно вкладывались в коробки немецких сигарет – их как раз курил Блюм (в СССР портреты руководителей коммунистической партии и идеологическую символику также печатали на самых разных товарах).

Блюма тут же объявили резидентом гестапо. Это произошло за два года до подписания пакта Молотова – Риббентропа (1939), потому следователю и удалось выдать за улики открытки с тем, кто с 1939 по 1941 считался даже «другом» Советского Союза.

54 глухих человека были арестованы в период с августа по декабрь 1937 года. 35 из них были подвергнуты жестоким пыткам. Из воспоминаний Давида Гинзбургского:

«В ходе допроса следователи спрашивали арестованного: “Кто твои друзья?” и, узнав новую фамилию, ночью забирали того человека, объявляли врагом народа и приписывали 58-ю статью (контрреволюционная деятельность – прим. авт.).

Допросы велись через специальных переводчиц. Глухонемых насильно заставляли подписывать протоколы, в которых записывалось совсем не то, что они «говорили».

За это обещали освободить из-под стражи. Получалось так, что, признавая вину, сами себе записали высшую меру наказания».

Выживший в лагерях и совсем недавно ушедший из жизни М. С. Роскин рассказывал, как осенью 1937 года сосед по камере, старый политзаключенный, дал ему дельный совет – предупредить всех, чтобы называли своими знакомыми и друзьями только тех, кто уже арестован.

Это удалось – двери камер в «Крестах» открывали для проветривания и, стоя у открытых дверей, можно было «говорить» языком жестов, видным через глазок камеры напротив. Благодаря этому дальнейшие аресты вскоре прекратились». 

Расстрельный список. Из протокола №249 заседания Особой Тройки УНКВД Ленинградской области 19 декабря 1937 года

А в 1939 году, при пересмотре «Дела глухонемых» во время борьбы с «перегибами» Большого террора, присутствовавшая на допросах сурдопереводчица А. Н. Перлова рассказывала, что после того, как фотограф-ретушер артели Инкоопрабис Израиль Ниссенбаум отказался давать показания следователю Лебедеву, тот направил его в другую комнату к следователю-практиканту. А потом практикант принес письменное признание Ниссенбаума в намерении поехать в Москву и убить Сталина.

В итоге все арестанты по «Делу глухих» были обвинены в создании фашистско-террористической организации, связанной с германским консульством в Ленинграде, в вербовке новых членов этой организации в ленинградской оборонной промышленности, в осуществлении диверсионно-шпионской работы.

Организация глухонемых людей якобы «подготовляла террористические акты в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства 1 мая и 7 ноября 1936 года на Красной площади в г. Москве и на площади Смольного в январе 1937 г.

Распространяла фашистские фотоснимки и контрреволюционную фашистскую литературу, полученную из Германии через германское консульство».

Особой тройкой УНКВДЛ Ленинградской области 19 декабря 1937 года все участники «Дела глухонемых» были осуждены за участие в антисоветской фашистской террористической организации, якобы созданной агентом гестапо Альбертом Блюмом (немецким коммунистом) среди глухонемых Ленинграда.

Тех, кто более других пострадал при допросах, на ком следы пыток было невозможно скрыть, приговорили к высшей мере наказания и расстреляли 24 декабря 1937 года.

Остальных приговорили к 10 годам заключения в лагерях.

Отложенная реабилитация

Рабочие «Скорохода»: слева — Георгий Золотницкий, справа — Александр Стадников

Карательная операция завершилась в ноябре 1938 года решением Сталина и его Политбюро. Ежова заменили Берией. Но еще до ее окончания начали арестовывать тех чекистов, кто должен был ответить за перегибы.

Например, первоначальный план по «первой категории» (расстрел) для Ленинграда и области составлял 4000 человек. А за полтора года в Ленинграде и по ленинградским предписаниям убили 45000 человек.

Заместителя Ежова Заковского арестовали в апреле и расстреляли в августе 1938 года.

В 1939 году очередь дошла и до изобретательного начальника ОБХСС Яна Краузе, он был арестован Особым отделом НКВД за «грубые нарушения социалистической законности и фальсификацию, проводимую им в оперативно-следственной работе». «Дело глухонемых» было пересмотрено. Оставшиеся в живых пострадавшие в ходе этого дела были в 1940 году освобождены из лагерей и подтвердили, что допросы велись с различными нарушениями и насилием.

Так Самуил Абрамзон заявил, что все 18 человек, с которыми он был вместе, подписали протоколы под принуждением.

Георгий Гвоздев заявил, что он никаких показаний не давал – его ударили в затылок рукояткой револьвера, после этого он подписал протокол, не читая.

Все расстрелянные по этому делу были реабилитированы только в 1955 году.

«Расстреливали по заранее утвержденным планам»

Анатолий Яковлевич Разумов, руководитель Центра «Возвращенные имена» при Российской Национальной библиотеке.
Фотограф: Ольга Фёдорова

Описание «Дела глухонемых» пошло в 5-й том книги памяти «Ленинградский мартиролог», вышедшей в 2002 году. Ее составитель, руководитель Центра «Возвращенные имена» при Российской Национальной библиотеке Анатолий Разумов рассказывает:

— Я уже работал над 3-м томом «Мартиролога». Ко мне в Публичную библиотеку пришел Давид Львович Гинзбургский – тот, кто выжил, его не тронули власти в период репрессий. Он немножко слышал, поэтому мог и немного говорить. Давид Львович рассказал мне о «Деле глухонемых», показал собранные им материалы о всех своих пострадавших товарищах, принес фотографии…

Это дело особенно тем, что позволяет говорить именно о расстрельных планах рабоче-крестьянской милиции.

«Дело глухонемых» было организовано Отделом по борьбе с хищениями социалистической собственности, которому надо было найти своих шпионов и тому подобных «гадов».

Давид Гинзбургский говорил, что все началось с доноса руководителя Ленинградского общества глухонемых Эрика Тотьмянина на своих товарищей – о том, что они торговали открытками в электричках.

Но я противник «теории доносов», здесь тоже много неизвестного, ведь и донос мог быть подложным или написанным под давлением следователей – тому примеров очень много в те времена.

Дела формировались следователями. Расстреливали во время Большого сталинского террора по заранее утвержденным планам. Я считаю, что в данном случае Тотьмянин не имеет прямого отношения к тому, во что вылилось это дело.

Освобождение органами тех, кто не признал своей вины на допросе и остался в живых, — не заслуга системы правосудия как таковой. Террор ведь продолжался. Просто выносили меньше расстрельных приговоров, заменяя их лагерями, так как слишком много народу уже поубивали.

А после войны на два с половиной года была отменена смертная казнь. Почему это произошло? Не потому, что стали мягче относиться к «врагам», а потому, что страна потеряла огромное количество людей.

И, несмотря на это, послевоенный террор был страшным, так как в лагеря и в вечную ссылку загоняли многих из тех, кто должен был выйти и уже вышел. Вплоть до самой смерти Сталина в 1953 году.

«Папочка, я снова здесь!» 

Памятник, установленный Всероссийским обществом глухих

Расстрелянные по «Делу глухонемых», как и многие другие убитые большевиками в Ленинграде, сегодня погребены на Левашовском мемориальном кладбище (бывший спецобъект госбезопасности) в Санкт-Петербурге, где теперь создан мемориал жертвам политических репрессий. В 2008 году Всероссийское общество глухих установило там и особый памятник.

На Левшовском кладбище родные погибших рабочих «Скорохода» Александра Стадникова и Георгия Золотницкого установили памятные доски. Когда расстреляли последнего, его дочери Татьяне было три месяца. В Книге посетителей кладбища она оставила такую надпись:

«10–13 мая 2003 года.

От г. Екатеринбурга. Дочь, Татьяна Георгиевна Слатюхина (Золотницкая – дев. фам.). Добрые люди и в т. ч. Гинзбургский Д. Л., который выяснил судьбы глухих 54 человек, в т. ч. моего отца Георгия Семёновича Золотницкого (расстрелян 14.10.1937 г., здесь захоронен). Огромное Вам спасибо за заботу и внимание и за память о погибших.

Папочка! Я снова здесь! На этот раз до свидания. Папочка, я осталась одна. Нет мамы – умерла 1991 году, не знала, что тебя расстреляли.

Юра был у тебя. Умер в 1996 году. Держусь!

Позвонила в колокол, чтобы ты услышал, знаю, что ты глухой, но ты почувствуешь. Пока».

* * *

В Церкви мы много говорим о новомучениках и исповедниках Российских. Для большевиков эти наши соотечественники были классово или идейно чуждыми. Но так называемое «Дело глухонемых» – одно из многих, показывающих, что у большевистского режима не было своих, в любой момент чужим и врагом мог оказаться любой, даже самый лояльный режиму человек.

https://www.miloserdie.ru

12.01.2021

СУДАРУШКИ 2010-2020

В декабре 2020 года исполнилось десять лет творческому танцевальному коллективу «Сударушки», в составе которого на сцену выходят неслышащие жители Bolero B50-M...

ДИСТАНЦИОННОЕ ГОРЕ: новый формат учёбы против глухих детей

Уже не раз поднимался вопрос о проблемах дистанционного обучения глухих и слабослышащих. С марта многие дети с нарушениями слуха вынужденно сидят на Bolero B30-SP...