Как живут глухие в верхоянской тайге

"Вася любит меня. Главная жена. До смерти". Как живут свободные люди Верхоянской тайги

Слова на снегу

Где-то между горами, озерами, лиственничным лесом, сотнями километров незаселенной территории находится дом Ираиды и Василия. "Наша тайга", — Ира покажет точное место на карте.

Впервые Ира окажется в тайге в 1992 году. У озер Кимпиче, Дяйбалах, Мерети пасла своих домашних оленей бабушка Васи. Общаемся перепиской. Ира пишет своим собственным слогом, аккуратно, занимая все пространство тетрадного листа в клетку: "Летом в июне на коне в гости к тайге у бабушки. Я удивляю, как бабушка худая часто курила трубку". Иногда Ире не терпится что-то сообщить, и она переходит на жесты. Дальше мы будем писать — разговаривать — на всем: снегу, ладонях, попавшихся под руку упаковках из-под продуктов. Скоро я забуду, что Ира и Вася глухие.

Жизнь в тайге сосредоточена на постоянном, рутинном, незаметном выживании. Остановишься — и остановится все вокруг. Нужна вода: идешь с мешком и топором на озеро. Без этого не будет чая и бани. Не съездишь за дровами — не затопишь печь.

Когда-то здесь, на родовых землях своей семьи, Вася с пяти лет пас оленей, до 11 не ходил в школу — отец был против. После школы юношу отправили в училище для глухих в Тулу. Там, в парке, эвен Вася познакомится с русской Ирой.

"Добрый, нежадный, внимательный. Каждый день встретил меня. Влюбился в русскую меня. Ни драк, ни грубого отношения. Понимание. Мы уже 35 лет прожили, — рассказывает Ира. — Все одноклассники разводы и ссоры".

Ира и Вася не ссорятся. Она объяснит: "Тишина. Тайга".

По общению, городу, кино, кафе и бытовым удобствам Ира не скучает. Говорит, природа компенсирует все. О каких-то вещах некогда задумываться — много работы.

"Русская как якут"

В поселке Батагай-Алыта у Ираиды и Василия есть жилье. Там есть интернет, там живут друзья, которые обязательно заходят в гости. Но предпочитают Вася с Ирой все же тайгу. В поселке для них слишком шумно, суетливо. А в тайге никто ничем не ограничивает — полная свобода. В поселке они мечтают: скорей бы домой — к горам и озерам.

Приезжают в поселок нечасто: пополнить запас продуктов, пообщаться с друзьями, купить запчасти для снегоходов. Зимой на отечественных "Буранах", летом верхом.

Сейчас, весной, мы будем добираться до заимки Иры и Васи по временной трассе через тайгу почти 200 км. Дорога сложная: то резкие повороты, то обрывистые берега ручьев и рек, наледь, открытая вода.

Водители (Ира, Вася и едущий с нами их таежный сосед эвен Федор, живущий в нескольких километрах) меняют друг друга каждые несколько десятков километров. Кажется, что в руках не руль "Бурана", а витые рога настырного горного барана чубуку. Из-за вождения и тяжелого быта у Ирины болят руки. А когда-то она хорошо рисовала, училась на художника. Говорит, что не держала кисть уже много лет.

На оленьих упряжках и снегоходах Ира и Вася ездили до Тикси, на берег Северного Ледовитого океана, в гости к родным. А это почти тысяча километров пути.

"Люди увидели и очень удивились: говорят, русская меня как якут. Говорят, сильная меня, так далеко по бездорожью. Я очень люблю путешествовать по тундре и тайге".

С погодой везет: глубокое синее небо, солнце, ослепительно-белый снег. Днем температура поднимается выше нуля, ночью падает до минус 20 градусов.

По обеим сторонам от снегоходного зимника, где-то его еще называют "буранка", — горы. Рано утром солнце согревает их острые верхушки, покрытые редким лесом. С каждым часом это теплое золото разливается все ниже — ближе к подножию. На снегу множество следов. От аккуратных круглых, идущих почти сплошной цепочкой, — прошла куропатка. Спряталась в своем снежном чуме. До продолговатых — такие оставила рысь. Какие-то тропы животные используют совместно: поверх кошачьих пробежал молодой волк — сэкономил силы.

На остановках Вася растолковывает нам эту таежную книгу. Проверяет все нарты-сани, закрепленный груз, дает остыть снегоходам. Нарты Василий делает сам по семейной технологии. Есть в ней что-то и от изготовления лука, и от шитой поморской лодки карбаса. Раньше Вася продавал сани или обменивал на оленей.

Снег здесь очень разный. Как белый бархат, по которому хочется провести рукой. На камнях — как разлитая сахарная глазурь на пасхальном куличе. Матовый. Сверкающий. Плотный и в то же время хрупкий, как домашнее безе.

Впереди бирюза реки Хобол, напоминающая арктические или байкальские льды. На скользкой поверхности сани заносит. Наш караван снижает скорость. Места опасные — наледь.

Неожиданно Вася вместе со снегоходом, нартами и привязанными к ним собаками проваливается. Вода доходит до колен, местами и выше. Все больше воды набегает на лед. Тонкий лед ломается и не дает выехать. Мы теряем несколько часов, освобождая технику.

Охотничьи избы разбросаны по всему северу, где бы ты ни был — в Архангельской области или в Якутии. Такая традиция, основанная на соображениях рациональности и безопасности, — общественные дома, чтобы каждый путник мог перевести дух. Строят их сами охотники, рыбаки, оленеводы, коневоды.

Световой день заканчивается. Ночевать остаемся в таком низком рубленом доме. В избе есть все, чтобы путешествующий человек мог перекусить и отдохнуть. Дрова, оставленный на скамейке у дома чистый лед, печь, чай, посуда.

Дом быстро прогревается. Все вещи, которые нужно просушить, подвешиваются под потолок. На лавки стелятся оленьи шкуры. Ранним утром залают собаки — мимо пройдут лошади.

Заимка

Жилой дом, теплый гараж, баня, ледник, лабаз (амбар для хранения продуктов) на высоких столбах — все Вася построил сам.

В гостевом доме в печь уже положены дрова и лучина. После второго отрезка трудной дороги важно только одно — возможность согреть руки у огня. Все дела — завтра.

За окном избы — лиственничный лес. Горы, меняющие цвет в зависимости от времени суток. Все лишнее уходит в тайге само собой. Здесь все подчинено простым, строгим, рациональным правилам. Вещи — только необходимые, транспорт — только надежный и доступный. Люди, с которыми и тишина не в тягость.

Ночью по небу густо рассыпаются звезды.

"Я тебя люблю"

Под лавкой сопит 11-летняя белобокая Бекка. Она — звонок и сигнализация. Когда собаки на улице лают, Бекка начинает крутиться под ногами, показывать хозяевам, что что-то происходит.

Вася готовится к рыбалке. Раскладывает снасти: самодельные деревянные удочки, на которые намотана леска. Аккуратно убирает в чехол из лосиного камуса (шкура с ног животного).

Ветер рисует узоры на снегу. Заметает след.

Вася ищет тонкий лед, делает лунку с помощью пешни (длинная палка с металлическим концом). Разворачивает снасти и тут же достает первую рыбу. Через короткие промежутки вытаскивает из воды с десяток хариусов — разочарован, "плохая" рыбалка — мало.

В открытых "окнах" — промоинах — шумит, перекатываясь на мелких камнях, вода.

Ира собралась печь хлеб. Замешивать тесто помогает Вася. Слишком оно тугое.

Ира оставляет тесто у печки — расстаиваться, потом раскладывает его по металлическим формам. Вася относит готовые формы на улицу — там сложена специальная печь для хлеба.

Теплый аромат плывет над тайгой.

Заканчиваются блокноты, пишем сбоку страниц, между строк. Тихо, только когда Ира старательно выводит слова. Потом пересказываем друг другу, что написала Ираида, а она "говорит" Васе, что ответили мы. Иногда Ира говорит: "Правда!" — отчетливо и понятно.

Сильных морозов в месте, где живут Ираида и Василий, не бывает. Эта часть тайги со всех сторон защищена горами.

С 1991 по 2001 год Ира не видела родителей. Было много работы по дому, животные — не оставишь. Сейчас Вася и Ираида не занимаются оленеводством, содержат только трех лошадей и собак — за ними приглядят друзья, можно путешествовать. Через год планируют поехать в Тулу к родственникам Иры.

Ира достает альбомы с фотографиями. Черно-белые снимки: Васина строгая бабушка Мелания, дедушка Егор, мама Лидия, папа Иван. Родители Ираиды: Мария и Василий. Хранятся грамоты, письма.

Вершины гор становятся нежно-розовыми, опускаются сумерки. В доме темнеет. Несколько раз в неделю Василий заводит генератор. Включает свет, заряжает телефон и аккумуляторы для налобных фонариков. Ира и Вася снимают много фото и видео. Это еще один способ общения с миром: Ира отправляет фотографии сестре, показывает друзьям, редким гостям.

Собаки на улице молчат — значит, безопасно. Ира рассказывает, что животные у их дома появляются часто. Видела она и медведей, и волков, и рысь. Водятся здесь еще и росомахи, лисы, горностаи, песцы, в горах — тот самый настырный снежный баран чубуку.

"В августе очень жаркая погода, бывает ягода, грибы. Сушим, маринуем. Каждый день летом я и муж ловим гольца, хариуса и налима. В сентябре собираю брусовнику (бруснику). Делаю морс, варенье. Из черной, красной смородины — компот, варенье. Сушим шиповник. Голубика — очень люблю. Морошка — мягкая, рыжая ягода. Солим дикий лук", — Ира перечисляет дела, которыми занимается летом и до глубокой осени, чтобы пережить долгую зиму.

Прозрачный лед топится в кастрюле на печке. Закипевшую воду Вася переливает в термос, чтобы всегда можно было выпить чай.

В следующий раз в поселок семья поедет уже в ноябре.

Мимолетно, между прочим, кажется, что незаметно для самих себя Ира и Вася заботятся друг о друге.

"Вася очень любит меня. Помогать все. Научил меня тайга. Главная жена. До смерти", — объясняет Ирина.

Вася ждет, когда жена расскажет, о чем мы переписываемся. Слушает, кивает. Подносит руку к губам, потом к сердцу — жест, который поймет кто угодно.

Вера Костамо
tass.ru