Пресс-конференция Владимира Путина. (Стенограмма, 3 часть)

Д.Песков: Есть какие‑то уточняющие вопросы по пенсиям? Вот, я вижу, «Российская газета».

К.Латухина: «Российская газета», Кира Латухина.

У меня уточняющий вопрос в развитие темы. Весь год шли дискуссии и в Правительстве, и в Госдуме о повышении пенсионного возраста, и вроде решено повысить его пока для чиновников.

Даст ли это реальную экономию? Будут ли какие‑то дальнейшие решения о возможном повышении пенсионного возраста?

Ещё очень интересно всё‑таки положение военных пенсионеров в связи с тем, что действительно обсуждается то, что работающие пенсионеры могут не получать пенсию.

Вы говорили, что это только обсуждение, но военные пенсионеры составляют значительную категорию, часть тех людей, которые работают и получают пенсию, очень волнуются по этому поводу.

В.Путин: Во‑первых, военным пенсионерам, как я уже сказал, пенсия будет проиндексирована так же, как всемостальным. В начале года пенсия будет проиндексирована на четыре процента.

По поводу работающих, неработающих: откровенно говоря, не помню эту деталь. Обязательно это выясню. Но, на мой взгляд, там общий порядок должен быть для всех пенсионеров, работающих или неработающих.

Что касается пенсионного возраста. Вы знаете мою позицию, я всячески сопротивляюсь повышению пенсионного возраста. Но есть, конечно, проблемы. Что касается повышения пенсионного возраста для чиновников российского, регионального и муниципального уровня – до 65 лет для всех: и для мужчин и для женщин. Напомню, что речь идёт о постепенном повышении для этой категории с шагом полгода.

Что это означает? Допустим, женщина достигла пенсионного возраста и в следующем году должна была бы выйти на пенсию, 55 лет исполнилось. Значит, она выйдет на пенсию в 55 лет плюс шесть месяцев. Так, постепенно для всех чиновников, имею в виду. Конечно, фискальный результат минимальный, это правда.

Что касается в целом повышения пенсионного возраста – я и сейчас придерживаюсь той точки зрения, что время ещё не настало. Но, буду откровенен, мне уже многие, не только эксперты, но уже просто практики говорят: вы хотите людям хорошее сделать, а в конце концов вред им нанесёте. В чём заключается этот вред? У нас растёт продолжительность жизни, если совсем недавно, в 2005‑м, по‑моему, или 2006 году продолжительность жизни у нас была 65 лет с небольшим, то сейчас уже 71,2. Количество работающих, которые вносят свой вклад в пенсионную систему, уменьшается, а количество пенсионеров увеличивается.

Если никак не реагировать, то это приведёт к тому, что доходы пенсионной системы будут сокращаться. Сейчас, в этом году, они сократились из‑за того, что реальная заработная плата «присела», а пенсионный фонд формируется из заработных плат работающих граждан. В пенсионной системе уже дефицит, и мы должны из федерального бюджета дополнять те средства, которые являются дефицитными.

Надеюсь, что этот вопрос не системный, а разовый, но по мере роста продолжительности жизни количество работающих, повторяю, будет уменьшаться по сравнению с количеством неработающих граждан, и тогда могут возникнуть системные проблемы наполнения Пенсионного фонда.

К чему это может привести? По сути, это может привести к сокращению доходов самих пенсионеров, придётся государству просто понижать уровень пенсионного обеспечения или повышать пенсионный возраст. Но если это делать, то делать нужно так, как и по чиновникам принято решение, – не спеша, спокойно.

Когда это нужно сделать? У меня пока нет на это ответа. Когда‑то это придётся сделать, во всех странах это сделано, во всех, кто нас окружает. Но когда это нужно будет сделать, пока я не хотел бы говорить об этом публично, потому что даже и ответа у нас пока нет, но такая чисто экономическая проблема стоит.

Во всех других странах это происходило тоже постепенно. Сейчас у нас разрыв по возрасту между теми, кто вышел на пенсию, и кто значительное время уже на пенсии находится, он значительный, но он будет увеличиваться. Решения должны быть приняты своевременно, с тем чтобы мы не обрушили через 5, 10, 15 лет пенсионную систему.

Что я хочу сказать и хочу, чтобы люди это услышали: совершенно точно, что это никак не затронет уже людей, вышедших на пенсию. Они вообще к изменению этой системы пенсионного возраста уже не имеют никакого отношения, их никто не будет заставлять, даже если они вчера вышли на пенсию, сегодня возвращаться на работу. Закон обратной силы не имеет, и все, кто уже вышел на пенсию, те, безусловно, сто процентов, будут пользоваться всеми пенсионными правами.

Д.Песков: РБК во втором ряду. Дайте, пожалуйста, микрофон.

М.Рубин: Владимир Владимирович, холдинг «РБК» состоит из нескольких СМИ, поэтому, чтобы никого не обидеть, я, с Вашего позволения, задам несколько очень коротких вопросов.

В.Путин: Несколько – это сколько?

М.Рубин: Два.

В.Путин: Здесь сидит много людей.

М.Рубин: Они будут короткими.

Во‑первых, в кризис государственные компании, о которых уже коллега из «Уолл-стрит джорнал» говорил, так и не снизили зарплаты и бонусы для своих сотрудников, зато эти компании постоянно просят у Правительства налоговые льготы, они обращаются за средствами из Фонда национального благосостояния. Что Вы отвечаете на эти просьбы?

И ещё не могу Вас не спросить по поводу Екатерины Тихоновой, а мы знаем, что она руководит важным проектом в МГУ. Наши западные коллеги сообщают о том, что это Ваша дочь. Правда ли это и что Вы думаете по поводу её начинания?

И у нас есть огромная просьба лично к Вам. Наш журналист сидит в тюрьме уже пять месяцев. Это автор расследования, достаточно нашумевшего, как нам кажется, по поводу космодрома «Восточный», Александр Соколов. Он находится под следствием и сидит за ненасильственную статью. Если можно, я хотел бы Вам передать, когда это будет возможно, наше обращение с просьбой разобраться. Потому что мы опасаемся, что речь может идти о каком‑то давлении на свободу слова.

Спасибо большое.

В.Путин: Я читал, конечно, в интернете, в некоторых других разных изданиях по поводу Екатерины Тихоновой, так же как и по другим возможным моим родственникам и дочерям разные вещи, читал в разное время.

Совсем недавно все утверждали, что мои дочери: а) получают образование за границей; и б) живут постоянно за границей. Но теперь, слава богу, никто об этом не пишет, теперь говорят, что они – и это правда – живут в России и никогда никуда на постоянное жительство не выезжали. Они нигде, кроме России, не получали образование, они учились только в российских вузах. Это не значит, что они не имеют контактов с коллегами своими и не общаются. Я ими горжусь. Они продолжают учиться и работают.

Из Russia Today спрашивали по поводу языков. У меня дочери свободно говорят на трёх европейских языках, даже уже кто‑то говорит на одном или двух восточных, могут объясниться на восточных языках, ещё на одном, четвёртом, европейском. Причём не просто свободно говорят, пользуются ими в работе. Они делают первые шаги в карьере, но добиваются хороших успехов. Я никогда не обсуждаю вопросов, связанных с моей семьёй. Они не занимаются бизнесом и не занимаются политикой, никуда не лезут.

Что касается проекта, о котором Вы сказали по университету, вне зависимости от фамилий тех, кто это делает, это инициатива ректора университета, инициатива хорошая. В чём она заключается? В том, чтобы совместить возможности нашей высшей школы и науки с потребностями наших крупных предприятий и народного хозяйства. Одни бегают и не знают, куда разместить свои открытия и возможности использовать, а другие платят за границу огромные деньги, миллиарды долларов, чтобы купить западные технологии и готовый продукт. То, что инициировал ректор, это правильная вещь, – совместить эти возможности. Насколько там это всё успешно, мне пока рано говорить, это вы спрашивайте у ректора и у тех, кто этим занимается.

Говорить о том, где конкретно мои дочери работают, чем они занимаются, – я никогда не делал этого и сейчас здесь не собираюсь это делать. По очень многим соображениям, в том числе и по вопросам безопасности. Вообще, я считаю, что каждый человек имеет право на свою собственную судьбу. Они у меня никогда не были звёздными детьми, никогда не получали удовольствия оттого, что на них направлены софиты, они просто живут своей жизнью и делают это очень достойно.

Теперь по поводу Соколова. Если он сидит за какие‑то разоблачения, в том числе по космодрому Восточный… Я ему благодарен за то, что он работает по этой теме. Я просто не знаю, первый раз слышу эту ситуацию и фамилию эту первый раз слышу. Но, безусловно, разберусь. Если дело только в этом, безусловно, помогу и вашему изданию, и конкретному журналисту.

Надо только понять, что с ним происходит, я этого просто не знаю. Но у Вас бумага есть, Вы мне отдадите? Я заинтересован в том, чтобы и этот проект, который я на самом деле инициировал в своё время, уже несколько лет назад… Больше того, я сам ездил на это место, выбирал место для будущего космодрома. Сначала специалисты предложили другое место, на берегу Тихого океана, недалеко от Владивостока на побережье несколько мест было. Чуть ли не строить уже почти начали.

Потом эти же эксперты сказали – нет. Там всё‑таки, если посмотреть то, что у американцев происходит на мысе Канаверал, там постоянно откладывают то посадку, то пуски в связи с погодой. Возле океана много проблем, очень климат неустойчивый, погода неустойчивая, поэтому лучше на континент перебраться. И мы стали делать там, где мы сегодня это делаем.

Это крупнейший, общенационального значения проект. Мы там целый город создаём, и надеюсь, что всё будет сделано в срок. Там есть отставание, оно было больше, где‑то до полутора лет, сейчас сократили до четырёх-пяти-шести месяцев. Надеюсь, что в сроки, которые мы обозначили – где‑то первый квартал следующего года, – будут произведены первые пуски, но гоняться за какими‑то датами тоже не нужно. Самое главное, чтобы всё было сделано качественно, на что я и рассчитываю.

Теперь первая часть Вашего вопроса – госкомпании, льготы, зарплаты и использование ФНБ. Вы абсолютно правы в том, что все – и госкомпании, и государственные органы управления – должны действовать более эффективно и сокращать неэффективные расходы. И здесь, точно совершенно, есть над чем работать. Полностью с Вами согласен.

Что касается зарплат, и мы, по‑моему, год назад об этом говорили, бонусов и так далее, Вы знаете, от них, от первых лиц, считают всем остальным – в этом проблема. А нам ведь нужно, чтобы в эти компании приходили самые высококлассные, мирового уровня, и не только российские граждане, а и представители других государств, управленцы. И на рынке труда соответствующая зарплата и бонусы узаконены.

Если мы их опустим, то мы не получим здесь важного и нужного нам качества менеджмента. Другое дело, что первые лица (я им об этом не говорил, надеюсь, они меня услышат) могли бы часть своих доходов, которые, как они мне говорят, и это правда, они обязаны обеспечить, чтобы нижестоящим руководителям всё было выплачено, как положено по мировым стандартам, часть этого дохода могли бы отправить на благотворительность. Они бы от этого не обеднели.

Вы абсолютно правы в том, что все – и госкомпании, и государственные органы управления – должны действовать более эффективно и сокращать неэффективные расходы. И здесь, точно совершенно, есть над чем работать.

Теперь что касается ФНБ. Да, они должны повышать качество администрирования и эффективность работы, снижать неэффективные затраты, о чём я уже сказал. Я лично очень внимательно отношусь к возможным расходам из ФНБ. На сегодняшний день что там предусмотрено? Эти деньги должны направляться на такие проекты, которые не приведут к тратам денег из ФНБ, а приведут к созданию условий для развития всей экономики.

Какие это проекты? 150 миллиардов – на развитие Транссиба и БАМа. Это экономически целесообразно и выгодно. Почему? Потому что под это развитие БАМа и под эти возможные деньги, которые мы туда выделяем (там 50 миллиардов, по‑моему, пока только выделено), уже грузы есть. Я лично многократно проводил совещания с грузоотправителями. Как только это будет построено, груз пошёл, отдача сразу пошла в ФНБ. Это возвратные деньги.

Таких проектов не так уж и много, вот один из них такой. Другой – это кольцевая дорога вокруг Москвы. Надо создать дополнительные транспортные возможности вокруг столицы, для того чтобы москвичам легче жилось от этого наплыва транспорта, и растущую экономику обеспечить. Считаю, что важная вещь, там, по‑моему, тоже где‑то 150 миллиардов.

Далее – деньги «Росатому» на строительство атомной электростанции в Финляндии. Абсолютно возвратные вложения, возвратные, потому что Финляндия – это устойчивая экономика. И там, несмотря на все происки желающих сорвать этот проект, парламент, что для меня было неожиданно и удивительно, вдруг принял жёсткое решение поддержать. А партнёр «Росатома», фирма, которая работает в России и проинвестировала уже миллиарды евро в нашу экономику, проявила готовность работать совместно и взяла на себя риски. Это абсолютно возвратные деньги, правильные вложения.

Значит, часть средств, не помню сколько, но, по‑моему, 180 миллиардов, в РФПИ вложено, в Российский фонд прямых инвестиций, но на каждый доллар они 10 долларов привлекают иностранных. Они эффективно работают, и это правильные вложения. Никаких других серьёзных вложений из Фонда национального благосостояния пока нет, но будем думать над тем, чтобы они были, но чтобы они были не менее эффективными, чем те, которые предлагаются мною в названных проектах.

Нефть. Вот давайте про нефть. Да, сейчас про нефть поговорим…

Н.Меньшикова: Здравствуйте, Владимир Владимирович, меня зовут Наталья Меньшикова, телевидение Нижневартовского района – это Югра, родина Самотлора. Дело в том, что большая часть российской нефти добывается именно у нас, но добыта она была, разведана в 70-х годах. Вот в связи с этим у меня вопрос: планируется ли вкладывать в геологоразведку и когда? И пенсионеры Нижневартовского района, пенсионерки поздравляют Вас с Новым годом!

В.Путин: Спасибо большое. Я хочу не только пенсионерам вашего района, но и всем передать благодарность. Вы знаете, за что? За поддержку. Несмотря на все сложности, с которыми люди сталкиваются, а это люди с небольшими доходами, это одна из самых ответственных групп нашего общества. Люди, которые прошли через (многие из них) тяжелейшие испытания послевоенного времени, вложили такой огромный труд в восстановление экономики, столько много испытали, и сегодня, конечно, им не на что рассчитывать, кроме как на поддержку государства.

Мы знаем об этом, и мы им очень благодарны за такой патриотический настрой, за готовность внести свой вклад в воспитание подрастающего поколения. Они это делают, и не только ветераны боевых действий Великой Отечественной войны, но практически все ветераны, в том числе ветераны труда. С Новым годом вас поздравляю. Желаю здоровья и всего самого доброго. Спасибо. Давайте поаплодируем именно этой части нашей страны, не мне. (Аплодисменты.)

Что касается геологоразведки. Это важнейшая составляющая будущего. Вы знаете, что мы приняли ряд решений по сернистой нефти (уже несколько лет назад), для того чтобы эффективно было использовать месторождения, где уже падает добыча. Мы приняли ряд других решений. Есть решения, связанные с налогообложением.

Знаю, что здесь нефтяники не всем довольны, потому что им было в рамках так называемого налогового манёвра обещано, что при повышении НДПИ будет сокращена ввозная таможенная пошлина на сырую нефть. Но этого не произошло, хотя НДПИ подняли и на нефть, и на газ. Правительство возложило дополнительную нагрузку. Важно, чтобы это просто не продолжалось вечно, и здесь я с представителями отрасли согласен, они так, по инерции, ничего не сокращают, как я уже сказал, не сокращают своих планов развития. И, как я уже сказал, добыча даже увеличилась.

Но мы должны внимательно, Правительство должно очень внимательно смотреть за тем, что в отрасли происходит, с тем чтобы не зарезать курицу, которая приносит нам золотые яйца, и внимательно, конечно, будем к этому относиться. Разведка – чрезвычайно важная вещь, но это не совсем так, как Вы сказали, что в 70-е годы чего‑то было разведано, а сегодня ничего не делается. Нет, работа всё‑таки идёт, и вкладываются деньги в соответствующие структуры, которые у нас в рамках Правительства должны этим заниматься.

Но мы стараемся стимулировать и частные компании, и государственные компании для этой работы, и эта работа идёт. Я сейчас затрудняюсь привести конкретные цифры, они есть, и, в общем, достаточно впечатляющие. Может быть, этого недостаточно, но мы никогда про это не забываем, уверяю вас.

В.Килина: Спасибо большое за предоставленную возможность задать вопрос.

Добрый день, Владимир Владимирович!

Килина Вероника, «Накануне.RU», информационное агентство, я представляю Уральский федеральный округ.

Поддерживаете ли Вы идею серийного производства самолётов Ил-96 и не считаете ли Вы, что ставка только на иностранные самолёты в связи со всеми трагическими событиями была ошибочной? Почему Вы сами предпочитаете отечественные самолёты? Я имею в виду президентский авиаотряд, который эксплуатирует Ил-96.

Спасибо.

В.Путин: Вы знаете, я полностью разделяю вашу озабоченность. Авиастроительная отрасль относится к тем, которые, безусловно, обеспечивают высокотехнологичную часть нашей экономики, её развитие. Это то, что нам досталось ещё из советских времён. Хотя, конечно, ведь в Советском Союзе развивали прежде всего боевую авиацию, а потом приспосабливали её к гражданским нуждам. И не смотрели ни на моторесурс, ни на то, сколько тратится авиационного керосина на гражданскую авиацию.

Сегодня мы не можем так поступать, но мы, без всяких сомнений, должны обеспечить не только внутренние перевозки своими собственными транспортными авиационными средствами, но должны выходить и на международный рынок. Вообще, мы должны ориентировать всех наших производителей, в том числе и производителей авиационной техники, на то, чтобы они добивались такого качества производства, которое бы создавало конкуренцию их партнёрам во всём мире.

Что касается широкофюзеляжного самолёта, это просто большие вложения. И мы договорились с китайскими партнёрами, что мы будем делать это вместе, и мы двигаемся по этому пути, хочу вам об этом сказать. Это большие самолёты, широкофюзеляжные, и для дальних расстояний, магистральных дальних расстояний. Но нам этого недостаточно, нам обязательно нужно собственными самолётами обеспечить не большие, не магистральные линии, а региональные линии и региональные перевозки. Есть планы, по‑моему, Ил-14 или 114, новый, старый, хорошо забытый проект, конечно, с новациями и инновациями, которые возможны и необходимы для современного продукта.

Мы должны ориентировать всех наших производителей, в том числе и производителей авиационной техники, на то, чтобы они добивались такого качества производства, которое бы создавало конкуренцию их партнёрам во всём мире.

Вы знаете, что только сейчас произошло важнейшее событие в двигателестроении. Новый двигатель ПД‑14 – это первый продукт подобного рода с конца 80‑х годов прошлого века. Мы как‑то не обращаем на это внимание, это огромное достижение наших двигателестроителей. Я на одном из совещаний об этом говорил, и сейчас воспользуюсь случаем, чтобы их поздравить с этим результатом и поблагодарить за их работу. Это даёт возможность нам развивать наше самолётостроение и дальше, в том числе и самолёт Ил-96, о котором Вы спрашиваете.

Энергообеспеченность нового двигателя, его возможности дают нам развивать целую линейку самолётов и среднемагистральных, и дальнемагистральных. Это, кстати говоря, было самым слабым звеном. Я думаю, что с авионикой мы справимся, но это было самым слабым звеном, потому что мы должны были использовать или «Пратт Энд Уитни», или «Роллс-Ройс». У них хорошие двигатели, но наши лучше. И самолёты у нас будут лучше.

В.Кондратьев: Владимир Владимирович, Вы говорили о нефти, и Вас спрашивали о нефти. А я хочу всё‑таки задать вопрос про газ – это тоже одна из основ российского благосостояния. И тут не всё ясно.

Мы знаем, что действия украинских властей непредсказуемы, это видно по событиям в Крыму, где было прервано энергоснабжение. Кто знает, не ровён час, Украина прервёт транзит российского газа в Европу.

И здесь возникает такая проблема. В связи с конфликтом в Турции переговоры по «Турецкому потоку» прерваны, пока неизвестно, будут ли они возобновлены. Если бы Вы сказали об этом, было бы очень хорошо. У нас есть запасной вариант – «Северный поток – 2» по Балтийскому морю, но там сейчас группа стран Евросоюза выступила с протестом против этого строительства и хочет торпедировать этот проект, как это было сделано в своё время с «Южным потоком».

Что нас ожидает и как будут развиваться события? Кстати, что будет со строительством российской атомной станции в Турции, куда, по западным источникам, Россия уже вложила 3,5 миллиарда долларов?

В.Путин: Россия не вложила 3,5 миллиарда долларов в атомную электростанцию «Аккую». Вопрос о будущем этого проекта должен решаться на корпоративном уровне. Это чисто коммерческий вопрос, и мы не предпримем ни одного шага, который бы повредил нашим экономическим интересам. Но это дело «Росатома» и его партнёров. Насколько мне известно, соответствующее разрешение даже ещё не предоставлено турецкой стороной, для того чтобы этот проект можно было бы считать приоритетным и для того чтобы он работал. Но, повторяю, это корпоративное решение.

Теперь что касается «Северного потока» и тех, кто против. Мы знаем, что и по «Северному потоку – 1» многие страны были против, тем не менее он реализован. И, как оказалось, как никогда кстати реализован. Да, там ещё не полностью выполнены все условия, для того чтобы его заполнить на сто процентов, особенно по тем трубопроводам, которые находятся на территории Федеративной Республики Германия, там по Opal – 50 процентов, по другому маршруту – почти ноль движение, но это всё возможности, они пригодятся, уверен.

По поводу «Южного потока». Вы знаете нашу позицию, мы готовы были реализовать, нам просто не дали. Сначала Европарламент принял решение, что этот проект не соответствует интересам Евросоюза и послал туда соответствующую бумажку, потом Еврокомиссия потребовала от Болгарии, чтобы Болгария прекратила подготовительные работы, а потом вдруг голландский регулятор, где был зарегистрирован «Южный поток», принял решение дать нам разрешение на начало строительства в море. Ну как же мы могли начать строительство в море, топить там миллиарды евро, а потом подойти к болгарскому берегу и уткнуться в него, не получив заранее разрешения?

Естественно, нас просто поставили в дурацкое положение, при котором мы сказали: если так, тогда мы тоже прекращаем. Нам не дали этого сделать, понимаете? И меня удивляет беззубая позиция болгарского руководства, которое, непонятно по каким соображениям, пренебрегла национальными интересами. Мы три миллиарда должны были бы вложить в сам проект строительства, это рабочие места, это зарплаты, это доходы во все уровни бюджета, а потом ещё каждый год минимум 400 миллионов евро получали бы просто за транзит. Ну нет так нет в конце концов. Мы, собственно, и придумали этот проект, потому что хотели Болгарию поддержать. Ну не хотят – не надо.

Мы начали говорить о «Турецком потоке». Знаете, не от нас это зависит в конечном итоге. Мы не то чтобы прервали переговоры, нам нужно, чтобы нам Еврокомиссия письменные гарантии представила того, что все маршруты, в том числе возможный маршрут через Турцию в Европу, не только реализуем, но и является приоритетным, и Еврокомиссия будет его поддерживать. Если турецкие партнёры «Газпрома» принесут такую бумагу из Брюсселя, мы будем двигаться дальше. Но пока чего‑то, к сожалению, этого не видно.

По поводу транзита через Украину. Да, на корпоративном уровне, я сам слышал, в ходе острых дискуссий кто‑то говорит: а мы вообще прервём этот транзит. Я не уверен, что это надо делать – прерывать украинский транзит.

Но что касается сопоставления возможностей украинского транзита, скажем, и транзита по «Северному потоку – 2»… Ну все же требуют, чтобы «Северный поток» вообще и «Северный поток – 2» в будущем отвечали определённым требованиям. Какие это требования? Надёжность, рыночный характер функционирования газотранспортной системы, правовое и административное регулирование по самым высоким стандартам. Наши украинские партнёры способны сделать то же самое, что мы делаем с европейскими партнёрами по «Северному потоку»? Способны – мы будем дальше с ними работать. Не способны – тогда посмотрим, что с этим делать.

Н.Рыбьякова: Газета «Красный Север». Меня зовут Наталья Рыбьякова, Ямало-Ненецкий автономный округ.

Мой вопрос будет касаться «Северного широтного хода». Спасибо Вам за то, что Вы поддерживаете наши ямальские проекты. Руководство нашего региона тоже много делает для этого. В частности, до конца года будет подписано государственно-частное соглашение по дороге Бованенково – Сабетта. Но, к сожалению, строительство дороги Салехард – Надым, которая тоже очень нужна, в настоящее время тормозится, и с каждым днём идёт удорожание проекта. Нельзя ли решить вопрос?

В.Путин: Безусловно, проект нужный. Ямал – это наша газовая кладовая, нефтекладовая. Мы развивали и будем её развивать.

Вы знаете о крупном международном проекте, в котором участвуют «Новатэк», китайские и французские партнёры. Мы оказываем поддержку этому проекту, кстати говоря, в том числе и потому, что иностранцы туда уже проинвестировали раньше, чем мы. По сути говоря, эти инвестиции, которые опережающим способом сделали наши иностранные партнёры, скажу вам откровенно, побудили и нас потом поддержать этот проект. Потому что было бы нелепо, если после того, как иностранцы проинвестировали, мы остановились и перестали бы проект поддерживать. Это было бы просто нечестно по отношению к иностранным партнёрам, которые это уже сделали.

Проект важный и нужный. Это говорит о том, что мы думаем о будущем, имея в виду, что объём продаж сжиженного природного газа на мировых рынках будет расти.

Сегодня мы осуществляем эти продажи исключительно на Дальнем Востоке в рамках наших тоже совместных проектов, либо по свопам «Газпром» это делает. А здесь будет совместный мощный российско-французско-китайский проект с большим производством и с возможностью выхода практически на все мировые рынки.

Так что мы думаем о будущем и делаем это. Я удивлён, что менеджмент этого проекта добивается таких успехов, которые демонстрирует, просто удивлён. Всё идёт в срок, качественно, на высоком уровне.

Что касается того, о чём Вы упомянули. Считаю, что это очень важно, потому что, если уж будет построен такой огромный терминал там, будет осуществляться такая добыча, будут идти отгрузки, то, конечно, очень бы хотелось, чтобы этот порт, который создаётся, был универсальным. Чтобы там отгружались не только товары, связанные с производством сжиженного газа, но и другие, самые разнообразные товары, чтобы поток с Транссиба, с БАМа был снят и направлен туда. Там очень удобное место, очень хорошая логистика, и это могли бы быть самые разнообразные товары: и насыпные грузы, и какие угодно другие.

Но вопрос про бюджетное финансирование – он, конечно, требует дополнительного изучения, имея в виду бюджетные ограничения. Здесь нужно искать разные варианты, в том числе привлекать инвестиции наших партнёров из‑за рубежа. Такой интерес есть, надеюсь, что (я уже упомянул о Фонде прямых инвестиций) Фонд тоже вместе со всеми поработает, мы не забываем про эти проекты, имеем их в виду и при первой же возможности будем оказывать им дальнейшую действенную поддержку.

Египет, пожалуйста.

Вопрос: Добрый день, мистер Президент! У меня два вопроса, один, первый вопрос, по поводу Египта.

Когда Вы разрешаете ещё раз открыть Египет для русских туристов? Это первый вопрос.

Второй вопрос. Саудовская Аравия два дня назад заявила о том, что они создали новый альянс – исламистский альянс. Как я вижу, это новый исламистский альянс суннитов, и проблема, что будет у шиитов. Это будет антироссийский альянс, в него входит Турция – это очень опасно. Хочу услышать Ваш комментарий по поводу этого альянса. И, конечно, первый вопрос.

В.Путин: Первый, что касается туризма. Те решения, которые были нами приняты по ограничению полётов нашей гражданской авиации в Египет, не связаны с недоверием к египетскому руководству, это не политическое решение. Они связаны с необходимостью обеспечения безопасности наших граждан. Мы гражданам своим говорим: «К сожалению, те службы и те контролирующие организации, правоохранительные органы, специальные органы [Египта], к сожалению, сегодня не в состоянии справиться с угрозой терроризма».

Террористическая деятельность угрожает и нам, и вам, Египту угрожает. Президент Египта господин ас-Сиси проявляет удивительное мужество, личное мужество в борьбе с этой угрозой, но это требует времени, для того чтобы купировать все эти проблемы. Как только мы отработаем механизмы, которые бы надёжно обеспечили безопасность наших людей, мы все ограничения снимем.

Такая работа, в принципе, с египетскими партнёрами идёт. Что это может быть? Это значит, что мы на сегодняшний день на каждом этапе контроля должны иметь своих представителей – от момента посадки самолёта до момента отлёта, загрузки питания. Повторяю, мы не считаем, что в чём‑то здесь вина официальных египетских властей, это наша общая беда, наша общая озабоченность, и мы должны найти общий ответ на эти вызовы.

Те решения, которые были нами приняты по ограничению полётов нашей гражданской авиации в Египет, не связаны с недоверием к египетскому руководству, это не политическое решение. Как только мы отработаем механизмы, которые бы надёжно обеспечили безопасность наших людей, мы все ограничения снимем.

Что касается коалиции, созданной в Саудовской Аравии, ещё одной коалиции. Мы не думаем, что эта коалиция будет носить какой‑то антироссийский характер. Там кроме государства, которое Вы назвали, кроме Турции, которую мы тоже не считаем враждебным нам государством (они совершили враждебный акт против нашей авиации, но сказать так, чтобы мы к Турции относились как к враждебному нам государству, это не так: отношения у нас испортились – это да, и не знаю, как мы выйдем из этой ситуации, во всяком случае, мяч не на нашей стороне, а на турецкой), есть и Египет, есть и другие страны. Инициатор этого альянса – Саудовская Аравия. У нас разный подход с этой страной к разрешению сирийского кризиса по некоторым моментам, но есть и общие подходы, мы же в контакте находимся с Саудовской Аравией.

Совсем недавно я с Королём [Саудовской Аравии] встречался, мы постоянно встречаемся на различных уровнях по линии министерств иностранных дел, по линии министерств обороны. Сейчас рассматриваем общие проекты в сфере военно-технического сотрудничества с Саудовской Аравией, там целая программа, многомиллиардная, кстати говоря. И у нас даже мысли нет, что альянс имеет антироссийскую направленность.

Другое дело, что, для того чтобы эффективно решать стоящие перед нами задачи в сфере борьбы с террором, мы должны объединять усилия, а не растаскивать имеющиеся у нас возможности. Я на самом деле не очень понимаю, что произошло, потому что если Соединённые Штаты создали уже альянс, который они возглавляют (туда, кстати говоря, почти все эти страны входят, в том числе и Саудовская Аравия), чего не хватает‑то? Зачем нужно было создавать новый альянс, если уже есть альянс, созданный под руководством Соединённых Штатов? У них что – какой‑то план свой, или у них внутренние противоречия возникли?

Может быть, и противоречия. Потому что всё‑таки одно дело – региональные интересы региональных держав, а другое дело – общечеловеческие интересы борьбы с терроризмом. Европа страдает от того, что происходит в этом регионе: ужасные теракты мы видели в Париже. Сами Соединённые Штаты страдают: совсем недавно 14 человек расстреляли, и есть угроза других терактов.

Мы все должны объединить усилия в борьбе с террористическими организациями, как бы они ни назывались и какими бы лозунгами они ни прикрывали свою деятельность. Надеюсь, что и созданный последний альянс всё‑таки будет действовать в струе общих интересов, мы выработаем единые подходы, правила и наладим эффективные совместные действия и совместный эффективно применяемый инструментарий.

М.Гоменюк-Кравцова: Калининград, информационный портал «Клопс.ру».

В.Путин: Как-как?

М.Гоменюк-Кравцова: «Клопс.ру».

В.Путин: «Клопс»?

М.Гоменюк-Кравцова: Да, блюдо немецкое.

В.Путин: Ага. «Рулька.ру».

Это такие котлетки, да, клопсы?

М.Гоменюк-Кравцова: Да, это котлетки.

В Калининграде каждый день происходит несколько ДТП, в которых погибают или получают серьёзные травмы пешеходы. Одной из таких пострадавших стала наша коллега Надежда Ржевская. На пешеходном переходе её сбил курсант Пограничного института ФСБ. Спустя три месяца следствие не закончено, уголовное дело не возбудили, курсанту отдали права и он, как и прежде, продолжает ездить на своем BMW.

В.Путин: Хороший курсант, на BMW разъезжает.

М.Гоменюк-Кравцова: Наша коллега с тяжёлыми травмами в инвалидной коляске.

В.Путин: Ужасно.

М.Гоменюк-Кравцова: В связи с этим вопрос у меня: как Вы считаете, могут ли чины и погоны освобождать от ответственности?

В.Путин: Нет, конечно же. Чушь, конечно. Никакие погоны, никакое должностное положение. У него и должностного положения‑то нет. Что он там, командующий, что ли? Курсант, практически рядовой военнослужащий. Поэтому говорить о том, что у него какое‑то служебное положение, которое позволяет ему уйти от ответственности, ну просто несправедливо. Там, наверное, могут быть включены какие‑то силы, которые мешают следствию. Я просто этого не знаю. Я вам обещаю, что следствие будет проведено самым объективным образом.

Мне трудно сейчас сказать, что там произошло. При таких ДТП, при таких трагедиях всегда всяких мнений очень много, и позиции сторон всегда разные. Но то, что следствие должно быть проведено, должно быть проведено объективно и доведено до логического завершения, это совершенно очевидно.

Полностью с Вами согласен: кто бы ни был за рулём – должен отвечать за то, что произошло. Причём на тех, кто находится за рулём, лежит большая ответственность, чем на пострадавших, потому что автомобиль – это средство повышенной опасности, и в соответствии с законом на человеке, который находится за рулём, большая ответственность, чем на пострадавшем. Ведь только в одном случае можно считать виновным в ДТП, скажем, пешехода: когда ДТП создано сознательно пешеходом. А во всех остальных случаях ответственность лежит на плечах водителя. Она может быть либо уголовной, либо гражданско-правовой, но ответственность всегда на нём, потому что он управляет средством повышенной опасности, и должен об этом знать.

Оборонке чего не хватает? Ну пожалуйста, оборонка.

Вопрос: Добрый день! Я из города Тулы, а Тула, как у нас в [городском] гимне поётся, город оружейников, Тула веками оружие ковала.

У меня вопрос про гособоронзаказ. Есть данные, что он будет увеличиваться каждый год на 10 процентов, но, учитывая цены на нефть, учитывая ситуацию в экономике, не будет ли он заморожен или сокращён? Почему я говорю про это, потому что это работа для туляков, это зарплаты туляков и, конечно, наша обороноспособность.

В.Путин: Послушайте, работа в промышленности вообще, а в оборонной тем более, как правило, имеет долгосрочный характер. Проекты, которые начинаются, выгоднее даже с экономической точки зрения завершить, чем остановить.

Например, начали строить лодку в Туле – лодок не строят, но производят другое военное оборудование, тоже длительный цикл производства и здесь присутствует, – начали строить или лодку, корабль, самолёт, какую‑то систему ПВО, вложили определённые деньги – заморозить дороже, чем достроить и довести до конца, потому что, как только прекращается финансирование, сразу начинаются деньги на содержание, на оплату персонала и рабочих, инженерных кадров, которые должным образом не работают, а зарплату им всё равно надо платить или уволить, что чрезвычайно опасно и лучше этого не делать, потому что потом будет не набрать высококлассных специалистов.

Поэтому даже с экономической точки зрения нам лучше завершать начатые проекты. Эти все проекты предусмотрены госпрограммой вооружения до 2020 года. В связи с тем, что у нас реально есть определённые проблемы с бюджетом, в связи с тем, что упали цены на нефть, и так далее, что мы делаем? Мы по некоторым позициям – я хочу, чтобы это было понятно, и здесь нет никакого секрета, – по некоторым позициям, по которым промышленность сама не готова к 2020 году что‑то произвести, мы не начинаем некоторые проекты и таким образом как бы экономим ресурсы сегодняшнего дня. Переносим, как говорят специалисты в экономике, в финансах эти проекты чуть вправо по графику, но всё, что начато, будет сделано. А то, что перенесено чуть по графику подальше 2020 года, не является критическим для обороноспособности страны, но разгружает сегодняшний бюджет и завтрашний бюджет.

Это мягкая такая, совместная работа, она требует очень внимательного отношения со стороны промышленности и Министерства обороны. Мы для этого и собираемся два раза в год в Сочи, чтобы никто не мешал. Все садятся, до этого внимательным образом считают и потом дают свои предложения. Не только это, но и это является одним из основных направлений нашей совместной работы и с военными, и с представителями оборонной промышленности. Поэтому не в 2020 году, так в 2021‑м, не в 2021‑м, так в 2022‑м точно все наши задачи, которые мы ставили перед собой в рамках гособоронзаказа, будут решены.

Нам потихонечку надо уже, наверно, заканчивать.

А.Соломин: Спасибо большое.

Алексей Соломин, радио «Эхо Москвы» и исторический сайт «Дилетант».

Владимир Владимирович, я хотел сначала уточнить небольшой вопрос, который коллега задавала по Турчаку. Вы меня простите, я немного туповатый. Я весь в своего начальника, Вы его знаете. Это нормально.

Владимир Владимирович, не считаете ли Вы правильным на время расследования – просто фамилия Турчака упоминается не столько в СМИ, сколько в следственном деле, – отстранить губернатора от должности? Это ведь не означает признания его виновным, а это, возможно, означает просто Вашу позицию нейтралитета по этому делу, потому что люди не могут на таком уровне оказывать влияние на это дело.

Мой основной вопрос связан с расследованием убийства Бориса Немцова. Мы знаем из СМИ, из утечек, которые выходят из Следственного комитета, из того, что говорит сторона потерпевших, что сейчас существуют большие проблемы с тем, чтобы следователи получили доступ к двум фигурантам этого дела: офицерам батальона «Север» Геремееву и Мухудинову. Сторона потерпевших связывает это с возможной позицией руководства Чечни по этому вопросу. То ли они скрываются в Чечне, то ли они благополучно скрылись за рубежом.

Рамзан Кадыров неоднократно публично высказывался в защиту фигурантов этого дела. Вы имели возможность разговаривать с Рамзаном Кадыровым много раз. Вы разговаривали с ним о расследовании этого дела? Что Вы ему сказали? И убедил ли он Вас в невиновности этих людей?

И позвольте маленькое уточнение по детям. Был вопрос, связанный с Матвеем, с младенцем, который стал инвалидом. Но в России, по официальной статистике, до сих пор очень много сирот-инвалидов, которые не устроены в семьи. Может быть, пришло время смягчить запрет на усыновление иностранцами? Вы готовы стать инициатором поправок? Ведь это тоже могло бы стать частью решения.

В.Путин: Давайте мы так сейчас построим нашу с вами работу… Значит, начнём с последней части вашего вопроса. Хочу обратить ваше внимание, что статистика показывает, что в процентном отношении усыновление наших детей-инвалидов иностранцами гораздо меньше, чем здоровых детей. Никто из иностранцев не рвался никогда усыновлять или удочерять больных детей. Это статистика. Поэтому мы не будем спешить с изменением тех решений, которые были уже приняты. Первое.

Второе. По поводу Турчака хочу что сказать. Насколько я видел из интернета, из других изданий, ведь речь идёт не о нём самом, речь идёт о том, что якобы его отец вмешивался. Отчего? Я этого даже не очень знаю. Но я уверен в том, что решения и административного, кадрового характера, а тем более правового, должны приниматься исключительно на достоверных фактах, установленных в ходе следствия и суда, а не на публикациях прессы, с каким бы уважением мы к этому ни относились.

Наконец, по поводу преступления в отношении Бориса Ефимовича Немцова. Я с ним был знаком лично, и у нас не всегда были с ним дурные отношения. Я‑то вообще с ним никогда отношений не портил. Но он избрал такой путь политической борьбы – личных атак и так далее. Но я к этому привык, не он один. Но это совсем не факт, что человека надо убивать. Я никогда этого не приму. Считаю, что это преступление, которое должно быть расследовано, виновные наказаны.

Вы сказали, то ли они в Чечне прячутся, то ли они за границу выехали, но надо установить – то ли так, то ли так. Я никогда с региональными лидерами, в том числе и с руководством Чечни, эти вопросы не обсуждал и обсуждать не собираюсь. Следствие должно установить. Как бы долго, кстати говоря, ни продолжалось. Вот у нас было убийство Старовойтовой. Она ведь тоже была оппозиционером в известной степени. Всё‑таки правоохранительные органы довели это дело до логического завершения, так же как и некоторые другие дела в отношении людей, которые настроены были оппозиционно к власти.

Полагаю, что такие вещи обязательно должны быть расследованы, а виновные изобличены и наказаны. Таким образом, мы будем создавать устойчивую политическую систему внутри собственной страны. Это важнее, чем кого‑то прикрывать, не дай бог. Никто никого прикрывать не собирается. Но нужно дождаться данных объективного следствия.

Д.Песков: Владимир Владимирович, может быть, Севастополь?

В.Путин: Севастополь, пожалуйста. Дайте микрофон.

С.Горбачёв: Сергей Горбачёв, председатель Союза журналистов Севастополя, газета «Новый Черноморец».

В последнее время самым популярным тостом Севастополя является «За Верховного Главнокомандующего!».

В.Путин: Спасибо.

С.Горбачёв: Независимо от повода, независимо от масштаба застолья.

В.Путин: Но частить не надо…

С.Горбачёв: В этом сталинском тосте – сердечность, искренность и большая Вам благодарность за Севастополь и Крым.

Проблемы, которые у нас обозначились за последние полтора года, как представляется, связаны с тем, что на державном уровне нет позиционирования роли Севастополя. У нас, по крайней мере на региональном уровне, продолжается контрпродуктивная дискуссия, связанная с тем, каким Севастополю быть: то ли это силиконовая долина, IT-центр, то ли это центр туризма, то ли рекреация.

На самом деле Севастополь – это так предназначено, главная военно-морская база, отсюда его статус – это город федерального значения, отдельный субъект Федерации, не Владивосток, не Кронштадт, при всём уважении к ним, а именно Севастополь. Мне кажется, на державном уровне, наверное, Вы должны подтвердить, что главная роль Севастополя заключается не в выращивании элитных виноградников, а именно в том, что он играет особую роль в обороноспособности страны – это главная база Черноморского флота.

И ещё об одном. Флот – организация консервативная, держится в значительной мере на традициях. Есть такая традиция, это привилегия, это система поощрения, когда офицер, увольняемый в запас, увольнялся с правом ношения формы одежды, и при этом флотская форма одежды предусматривала морской кортик. Примерно в течение последних двух лет морской кортик у офицеров стали изымать.

Вот я прослужил 36 лет на флоте, не совсем понимаю, кому нужен мой кортик с изображением герба Советского Союза. И если Вы как Верховный Главнокомандующий примете решение о том, чтобы морские кортики у офицеров оставлять, как это было и в имперской России, и в Советском Союзе, и в новой нашей российской истории, я думаю, что тысячи офицеров флота будут Вам благодарны, и вместе с ними будут благодарны их дети, сыновья, внуки, правнуки, которые будут служить России на океанах, на флотах.

В.Путин: Первое, что касается значения Севастополя и путей его развития. Мне трудно согласиться с тем, что Севастополь с военно-морской точки зрения играет более важную роль, чем база во Владивостоке или тем более на Камчатке, где расположен второй наш по значению и по мощи подводный атомный флот с ракетоносцами и со стратегическим ядерным оружием на борту.

Мы очень много сделали для того, чтобы сохранить эту базу, и развиваем и будем развивать её дальше. Кроме всего прочего, и на Севере, и на Дальнем Востоке флот имеет выход прямо в Мировой океан. И в своё время советское правительство – здесь их можно точно совершенно вспомнить добрым словом – многое сделало для развития инфраструктуры на Севере, в том числе с этой целью под Мурманском, в Мурманске и на Дальнем Востоке.

Наша обязанность – сделать так, чтобы эти усилия не пропали даром, а наоборот, развивать всё, что было сделано до нас предшествующими поколениями, и двигаться дальше. Севастополь, тем не менее, тоже очень важный элемент военно-морской инфраструктуры в этом регионе мира, в Европе. Как вы видите, мы оснащаем Черноморский флот новыми кораблями, подводными лодками, сейчас только пришла подводная лодка «Ростов-на-Дону», правда, не в Севастополь, а в Новороссийск, где мы создали ещё одну очень хорошую, современную, хочу это подчеркнуть, современную базу флота. И там, если мне память не изменяет, шесть должно быть таких лодок. Напомню, что это лодки с самым современным ракетным вооружением, с калибрами, которые себя очень хорошо зарекомендовали в Сирии, надводные корабли новые будут там появляться. И, конечно, Севастополь как база флота тоже будет развиваться.

Вы знаете, куда пальцем ни ткни, везде проблемы, доставшиеся ещё с прошлого века. Вот сейчас мы занимаемся электроэнергетикой. Оборудование «Крымэнерго» не обновлялось с 70-х годов прошлого века! Как будто и не было необходимости этого делать. С 70-х годов стоит оборудование «Крымэнерго»! И база флота такая же. И там нужно очень много сделать для развития инфраструктуры. Но сказать, что Севастополь должен быть исключительно базой флота, было бы неправильно.

Посмотрите: нам ещё очень-очень много нужно сделать во Владивостоке. Но всё‑таки Владивосток преобразился. Это в своё время тоже было замкнутое, закрытое территориальное образование, исключительно как база флота развивавшееся, и поэтому город был в очень тяжёлом положении: ни инфраструктуры, ни аэропорта, ни дорог, ни современных объектов социального назначения, ни театров хороших, ни музеев. Но всё это развивается. В современных условиях люди, где бы они ни жили, а тем более в Севастополе, должны иметь возможность всем этим пользоваться, всё это должны иметь. Уверен просто, что Севастополь должен развиваться сразу по нескольким направлениям и по нескольким векторам. Как? Прежде всего это всё‑таки должны решать сами севастопольцы, руководство. Я знаю, разные здесь подходы есть.

У некоторых есть идея развивать это как силиконовую долину, как Вы сказали. А что плохого‑то? Не развивать там вредные производства с выбросами, а высокотехнологичные производства развивать. Это возможно? Конечно, возможно. В том числе, кстати говоря, и с привлечением бывших военнослужащих Военно-Морского Флота. Это ведь высокоинтеллектуальные люди, хорошо подготовленные, но не только, и других специалистов там достаточно.

Но это не значит, что Севастополь, а там, честно говоря, я раньше этого не знал, ведь территория Севастополя не ограничивается только самой городской чертой. Территория достаточно большая, и там совершенно точно есть возможности для развития рекреаций. Почему этого не сделать? Надо делать. Надо этим заниматься и помогать нужно. И мы будем помогать и Крыму в целом, и Севастополю в частности.

А кортики офицерам надо вернуть.

Спасибо большое. Всё, на этом закончим. Благодарю вас.