Фотоотчеты туристов от Глобал-Тур

 

     Приехали в Турми. В Турми обитает множество колоритных местных жителей, но мы здесь не остановились, а прошли пять километров через кактусовый лес. В глубине леса показались соломенные хижины и люди в шкурах. Как будто попали в каменный век. Вся деревня пришла разглядывать нас, а мы разглядывали первобытных человечков. Хитроумный Мамо загодя показал наш подарочек, и один из вождей согласился на то, чтобы мы остались у них. В этой деревне нам продемонстрировали оригинальные изделия народного промысла для различных целей…

     Когда стемнело, мы развели костер и сели вокруг. Путник с гидом нырнули в хижину, в которой тоже развели огонь. Я остался один среди аборигенов. Они говорили на своём наречии, смеялись, щупали меня. Один из них подошел ко мне и показал, как все его пальцы громко трещат в суставах. А что мне им такого чудесного показать в ответ? Ага! Детский фокус! Я быстро у всех на виду засунул большой палец в рот и сделал вид, что его откусываю и жую. Да ещё причмокивая с удовольствием. Якобы откушенный палец я выплюнул в кулак другой руки и показал аборигенам, что на первой руке осталось четыре пальца. Успех был грандиозный! Дикари от такого зрелища были в шоке: те, которые были близко от меня, отскочили от греха подальше. Чтобы не показаться совсем ненормальным, я клал оторванный палец снова в рот, зашивал для вида, и вытаскивал изо рта совершенно здоровый палец. Наш костер заполыхал еще больше, на отсветы огня пришли другие дикари. Мои люди с большими глазами рассказывали им, как я оторвал палец. Попросили повторить для убедительности. Я опять с удовольствием пережевывал палец и далее продолжал по известному сценарию. Они в шоке. Так я повторял несколько раз, но они так и не узнали секрета, приняли все всерьез. Все вставали и хлопали меня по плечу. Пришел гид, они рассказали ему на своем языке, у гида глаза расширились, и он помрачнел. Похоже, гид увидел в этом какую-то угрозу. Сразу отвлек разговор на винопитие, чтобы не было недоразумений. Сам я тоже стал осторожным, мало ли что, вдруг меня, как Кука, по башке и съедят.

     К счастью, у нас подарочек был рядом. Мы открыли две канистры похмельного напитка, который дикари очень любят пить. Разливали в кокосовые чаши и угощали всех. В честь этого похмельного застолья дикари устроили танец. Встали в две шеренги, запели и в хоровод пустились. Вот старая старуха, которая пользовалась большим авторитетом в группе, сказала мне: «Вот забери к себе эту девушку, праздник устроим». Я посмотрел на девушку, которая всегда была рядом со мной, так ей еще 13-ти нет. Объяснить на их языке, что уже женат, не мог, вдруг не поймут и примут мой жест как согласие. Просто я зевнул и сказал, что спать хочу. Мне указали на ту хижину, где я должен переночевать. Все уже залегли, а я все еще думал о матраце, ведь лежал на голой земле. Ну, нагрел я грудью матушку-землю, но спиной чувствовал холод. Ведь стены хижины не были стенами в нашем понимании, а были сплетены из веток деревьев. Из многих проемов дул сквозняк. Всю ночь стучали зубы, но усталость победила холод и завлекла меня в сон. В эту ночь мне приснилась российская деревня, где в детстве я лежал на стоге сена в чердаке. В слуховое окно проник луч солнца. И я проснулся. Но не в российской деревне, а в самой глуши Африки. Меня закашляло от дыма в хижине, дикари развели огонь для завтрака. Я, как всегда, ел то, не знаю что. Потом нас провожали всей деревней. Вождь племени захотел с нами на машине прокатиться, в Турми мы угостили его кока-колой. Он не смог выпить, сказал, что никогда не пил такое холодное.

 

 

     На бездорожье мы провалились в яму, и от этого у машины полетел тормоз. Ехали потом очень осторожно, особенно при спуске - мы рисковали выехать из колеи. Всю дорогу мои путники спали, ночью им не спалось. Вдруг гид проснулся, будто на запах, сказал: “Остановись!”. Мы вышли, не понимая ничего. Гид попросил фотографии, которые я напечатал с интернета от русского путешественника. С этими фотками я постоянно носился, показывая, что хочу видеть те или иные племена. А гид не понял, он подумал, что я хочу увидеть именно девушку, которая была на одной фотке. Пошли в деревню пятнистых воинов, вдруг вышла именно та девушка, что была запечатлена на фотографии. Она была удивлена, увидев свою фотографию. Я подумал, что вот, второго русского подхватила. Ихняя деревня отличалась от других. Так как здесь постоянно жара, то хижины строят так. Внутри большой хижины – маленькая. Таким образом, племя спасается от жары. Мы залезли в «холодильник» и долго там торчали, не хотели таять на улице. Мамо нас похвалил, сказал, что мы отличаемся от других туристов, которые обычно заезжают, не выходят из машины, фотографируют прямо из машины. А мы бегаем с местными ребятами по всей деревне.

 

 

     Еще немного времени, и мы выехали на дорогу, откуда покидали Консо. Не доезжая до Джинки, мы увидели шикарный Шевролет, который безнадежно застрял в рытвине. На нем ехали японские туристы. Они отчаянно махали нам, просили помощи. Мы натянули канаты и вытащили средство передвижения. В благодарность японцы угостили нас яблочным соком. То было райским наслаждением, давно не пил такой сок. Мы подружились с японцами, они вернули нас в цивилизованный мир. Водитель уехал на ремонт, а мы весело ужинали с японцами. Они сказали, что завтра поедут Мурси смотреть, мы же аплодировали такому геройству. Ночью зазвездились звезды, мы обрадовались: значит, завтра погода будет ясной…

 

 

     Ранним утром мы быстро собрались и уехали, чтобы до заката успеть до места назначения. Несмотря на то, что светило африканское солнце, дорога была мокрой, глинистой и скользкой. Ехать было тяжело. Проехав 35 километров, попали в какой-то пункт военного значения. У нас проверили паспорта, осведомились о цели поездки. И к нам подсел военный с автоматом. Это для защиты! Когда заехали в заповедную зону, тот военный с автоматом в машине поймал муху и сказал, что это "муха це-це". Я глаза раскрыл от ужаса, ведь в школе много стращали про этого убийцу, и эта муха - перед моим носом. Заехали через горные стены, выехали на равнину. Дороги завалены камнями и деревьями. Такие дороги как преграда для посторонних, и в этом был свой плюс. Здесь можно увидеть жирафов и слонов. Мы постоянно застревали в заболоченных местах, я выходил из машины, орудовал лопатой, освобождал колеса от препятствий, толкал машину. От этого у меня вся одежда пропиталась толстым слоем глины и машинным маслом. Так боролись еще 30 км. Приехали в первую деревню, которая находилась недалеко от «болотной» дороги. Тут вышли воинственные Мурси и окружили нашу машину, поигрывая дулами своих автоматов. Один из них объяснил, что дальше дороги нет, да и гид сказал, что лучше выходить, иначе меня застрелят. Но я хотел посмотреть очень дикие и отдаленные от цивилизации племена, это вам не та публика, что возле дороги стоит, хотя это тоже дикари разукрашенные. Я упрямо сказал, что нам надо двигаться вперед и не открывать двери. Мой военный и все трое взмолились "давай останемся". Я по-македонски заорал: «Вперед!». Водитель, который ни гроша не получил за пройденный путь, рванул с места.

 

 

     Проехав еще 5 км, водитель остановился возле ямы и отказался дальше ехать. К водителю присоединился Мамо и сказал, что неправильно нарисовал карту: те люди, которые нас окружали, это и есть Мурси. Тогда Пятница тоже сдался. А я орал по инерции и почувствовал, что все против меня. Тогда я пошел на хитрость, сказал, что устраиваем привал, и все вышли передохнуть. Я сделал вид, что иду воду доставать и в машине оставил все свои сокровища, кроме фотоаппарата и бутылки воды. Тихонько перелез через болотный участок и быстренько зашагал вперед. Это был самый большой риск, вдогонку мне, может быть, кричали, может быть, военный, увидев дезертира, направил ружье на меня. Я боялся оглянуться назад. Когда прошел поворот, накрыл голову капюшоном от горячего солнца и ринулся бегом. Так я пробежал целый час, убедился, что погони нет, решил больше не бегать, так как африканцы в кустах могут застрелить чужака из лука. Прошел с оглядкой еще 2 часа. Передо мной дорога раздвоилась на две части. Илье Муромцу повезло, ведь была информация о том, что будет, если налево или направо пойти. Я чуть не двинулся налево, так как направо дорога узкой была. Но вспомнил карту Мамо, решил проверить. Прошел немного и увидел вдали мелькающие фигуры людей, которые удалялись от меня. Я их догнал, увидел двух женщин с разрезанными губами. Они тоже были удивлены – наверное, первый раз видят белого сумасшедшего бегуна без машины. Спросили, ты как, пешком? Я сквозь струи пота ответил: «Да! Иду к вам в племя».

 

 

     Широкая тропинка перешла в узкую, на ней я увидел множество человеческих следов. Потом я увидел несколько стогов сена, но это были не стоги, а настоящие дома Мурси. Один из воинов с мрачным лицом подбежал ко мне с ружьем. Я вежливо поднял руки, но так, чтобы это было похоже на приветствие. Направился к вожаку, с ним вежливо поздоровался, тот тоже хмурился на меня, незнакомца. Я достал 2 доллара и подарил ему, тот улыбнулся и сказал: «Садись, заплати еще и воину». С воином я расплатился и только после этого я расслабился. Вынул свое фоторужье и начал «стрелять» удивительных людей этого удивительного племени. Дикари женского рода имели необычный рот, как будто они широко «пасть» разинули. На самом деле они разрезают нижнюю часть губы и туда вставляют тарелку. Долго я наблюдал за их укладом жизни и играл с детьми, пока не подоспели рыскавшие по горячим следам все четверо моих запотевших путников. Все начали орать на меня, лицом к лицу я стоял с тем военным, который угрожал посадить меня в тюрьму, а гид орал, что даже он один не посмел бы пройтись по опасным зонам, водитель стучал по своей башке. Только Пятница лишился дара речи, был очарован этой деревней, поблагодарил, что я его «привел» туда, невзирая на препятствия. Оттуда под конвоем я возвращался к болотной яме. Когда шли назад, удивлялись, как я далеко зашел.

 

 

     Потом мы доехали до деревни, и там нас остановили люди с оружием. За то, чтобы их снимали на фотокамеру, они требовали 2 бирра. На эти деньги военные покупали пули для своих автоматов-калашников. Я прибегал к хитростям, спросил, кто хочет за 1 бирр фотографироваться. Никто не подошел, кроме ребенка. Я заплатил, и остальные дети последовали его примеру. Неподалеку я увидел круто намазанного воина, хотел сфоткать, тот отказался. Тогда я протянул 10 бирров, он согласился. Другой воин ростом выше увидел хороший «хлеб», тоже потребовал 10 бирров. Я сказал нет, тогда он принял позу, намекающую на готовность со мной биться. Я знал, что у меня есть люди сзади, не обращал на него внимания. Вдруг он своим лбом ка-а-ак дал в мой лоб. Нельзя было бояться, трусить, иначе всё могло плохо закончиться. К счастью, гид увидел этот «наезд» и вызвал военного на подмогу. После окончания разборки я уже стоял далеко от места инцидента и подавал знак тому, кого я хотел сфотографировать. Этот козёл так и простоял в углу не получив ни гроша. Но, видимо, он нашел сочувствующих, и на нас кинулась толпа военных. Мы быстро нырнули в машину, закрыли двери. Они били по стеклу, но мы уже завели мотор и рванули от них прочь. По дороге опять застревали, выкапывали и толкали машину. Моя одежда была похожа на наряд шахтера после забоя.

 

 

     Поздним вечером мы приехали в Джинку, но водитель вдруг изменил маршрут, против нашей воли. Оказывается, он привел нас в полицию. Водитель пожаловался, что ему не заплатили за пройденный путь. Я не дурак был, показал полиции мой договор, где было написано, что полная выплата производится по окончании поездки, да еще гид и путник были на моей стороне. Водитель сдался и подписал вторичный документ, что будет слушаться меня и будет хорошо себя вести. В гостинице я опять встретил японцев, они с грустью рассказали, что ездили туда, но не увидели мурси, кроме одного случайного встретившегося по дороге, который шел по делам. А я гордо и хитро сказал: «Биг, биг, мурси, взгляните на мою одежду». Они пришли в восторг и сфотографировались со мной. Японцы пригласили нас на вечеринку, хотят фотки мои, мол, посмотреть. К восьми часам вечера я постучался к ним, дверь они не открыли, хотя был виден свет в проеме. Пробовал к окну подойти, но они свет выключили. Понимаю, что их души в пятки ушли, не стал их тревожить.

     Гордо я залег спать, но услышал стуки, подумал - японец, а это бил ногами Пятница. Он пришел попрощаться со мной, хочет остаться в госпитале, чтоб подзаработать и попрактиковаться немного. Долго мы говорили обо всем увиденном, врач жалел, что скоро построят дороги, а это значит, что все дикари исчезнут с лица земли, растворятся в цивилизованном мире, переоденутся. Долго Пятница благодарил меня за великолепное совместное путешествие…

     Наутро мы тронулись назад, в столицу Аддис-Абебу. Мамо объяснил водителю, как другим путем быстрей попасть в столицу. Хотя дорога и была хреновой, но нам было все равно, потому что по сравнению с теми дорогами, что мы ездили к Мурси, эта дорога казалась райской. Проезжали мимо интересных пейзажей. Но у меня не было настроения фотографировать после Мурси. Всю дорогу думал только о дикарях. Словно все было во сне. Уже стемнело, но до столицы еще полпути. Остановились в каком-то мусульманском городе. Очень голоден был, зашел в ресторан, а там меню на английском языке нет. Тогда пошел по столам разглядывать, что ели местные, даже спросил «можно ли попробовать». Они приняли меня за бомжа из-за «шахтерской» одежды. Местные мусульмане оказались людьми добрыми, их вожак что-то крикнул, и все со мной стали делиться едой. Набрали две полные тарелки мне. Я начал отказываться, но увидел, что своим отказом могу их обидеть. Поблагодарил и стал есть. А голоден был как волк.

 

 

     На следующий день прибыли в столицу. Когда стемнело, мы успели попасть в клуб глухих, там они меня ждали, я обещал им именно в этот день приехать. Набросились все обнимать меня. Вместе зашли в ночной клуб, где играла музыка. Мы заказали национальную еду, принесли одну большую общую тарелку. Мы все ели руками гуляш с помощью блинов. Потом спросил, у кого бы я мог переночевать, все подняли руки. Я выбрал ту девушку, которая мне прическу делала, и не зря (как выяснилось потом). Во дворе её дома на меня набросились два огромных пса. Девушка сказала, что эти бешеные собаченции всех кусают, даже ее жениха. Вот черт, а как мне в туалет бегать?! Она предложила мне ходить на горшок, успокоила, что тоже этим способом пользуется. В доме она вскипятила на керосиновом приборе воду. Привела меня на кухню и сказала, что здесь я буду мыться. Оглянулся, вокруг нет ни крана, ни душа, даже проема, куда вода должна стекать, нет. Она засмеялась, сказала, рано ты попал в цивилизованный мир, здесь полуцивилизация только. Принесла большой тазик и ведро с теплой водой, отдала мне ковш и закрыла дверь за собой. Я залез в тазик и лил от души на себя воду. Вспомнил, как я в детстве тоже так мылся в железном тазике. После мытья она дала мне одежду ее жениха. Показала кровать, я лёг и тут же отрубался.

 

 

     Под утро я проснулся и глазам своим не поверил: моя обувь выглядела новой, как будто только что её купили в магазине. Во дворе висят мои брюки и рубашки. Я поцеловал ее руки, сказал ей, что они у нее золотые. Она засмущалась. Я с ее женихом гулял по городу, покупал себе сувениры, пока мои брюки сохли в это время на веревке. К вечеру настал час моего отлета. Меня провожали всей компанией. Так хотелось мне остаться еще недельку, и с горя и на прощание мы пили вино. Пошли последние минуты, я побежал к трапу самолета. У входа в самолет я увидел двух стоящих мурси. Сквозь затуманенное вином сознание я подумал, что это лишь артисты. Но они сели в наш самолет, и тут я понял - это настоящие представители племени Мурси. Вокруг них бегал оператор и снимал на камеру. Я познакомился с режиссером. Он рассказал, что хочет показать Амстердам этим двум представителям племени мурси и что через 2 недели они вернутся домой. Я вспомнил передачу, как чукчам Москву показывали. Мурси удивлялись, что паек и питье дают бесплатно. Когда стюардесса показала вазелин и сказала через гида, что это нужно для того, чтобы губы не сохли во время полета. Мурси не только губы, но и тарелку намазали. Режиссер еле-еле затормозил это действо. Когда самолет приземлился в Амстердаме, мурси вышли с раскрытыми от удивления глазами. Я тоже вышел. Мне, как и мурси, надо было адаптироваться к цивилизации.