Глухих Москва не любит

Наш корреспондент попыталась войти в их положение и проверить это на себе

Вчера, 30 сентября, закончилась Международная неделя глухих, в рамках которой в Москве прошло немало официальных мероприятий. А каково приходится людям, не имеющим слуха, в повседневной жизни, какие ловушки и неприятности подстерегают их на улицах нашей столицы?

Я не слышу и не говорю. Помогите!

Сразу же оговорюсь: отправляясь на это задание, я была готова ко многому. Ну, например, к тому, что со мною никто вообще не захочет общаться, мне откровенно нахамят или разоблачат и заберут в милицию. Но действительность оказалась куда непредсказуемее, чем я ожидала...

...С редакционным фотокором Андреем Архиповым мы договорились встретиться в самом центре. Нечаянно опаздываю. Он издали машет кулаком, а я извиняюще развожу руками. И хватит с него. Говорить запрещено, чтоб из роли не выходить.

Забегая вперед: когда наш эксперимент закончился, Архипов подступил сурово и потребовал объяснить, почему я опоздала. Словами это сделать было куда проще. И понятной стала разница между «объяснить» и «объясниться».

Жестами тут не отделаешься. В словах, голосе, интонации, оказывается, столько нюансов...

Договорились, что я буду подходить к прохожим и жестами спрашивать дорогу. И писать записки, если нужно. Текст этих записок был примерно одинаков: «Я не слышу и не говорю. Помогите пройти к...»

Путь наш начинается с Красной площади. Очень скоро становится ясно: если бы я и правда не умела говорить и слышать, я бы все свободное время проводила именно на ней. Народ здесь ходит жалостливый. Или приезжие, или те, кто давно привык растолковывать другим дорогу.

Первым делом подхожу к работяге - монтеру, завинчивающему болт у фонарного столба, и вопросительно мычу. Пишу записку: «Как пройти к Большому театру?» В глазах мужичка появилось сочувствие, он отложил свои гаечные ключи и терпеливо стал показывать дорогу.

Вижу зазывающую на экскурсию женщину, окруженную толпой гостей столицы. Пишу ей: «Есть ли экскурсии с сурдопереводом?» Гости столицы опасливо сторонятся, подозревая у меня какую-то страшную болезнь. Сердобольная гидша быстро все соображает, выхватывает ручку и с извиняющимся взглядом царапает: «Нету».

Лезу в окошко театральной кассы: «Есть ли спектакли для глухих?» Билетерша вежливо возвращает мое послание и отрицательно машет рукой.

Очень милый милиционер в этот день Красную площадь охранял. Объяснил, как правильно в Мавзолей попасть. Схему нарисовал. Написал такую записку: «Вниз налево через Кремлевский проезд».

Причем все «понимающие» люди, очевидно, считали бестактным при мне громко разговаривать и пытались сами тоже перейти на язык жестов.

«Пошли, калека, выпить тяпнем!»

Настоящая беда началась на Тверской. Деловой центр Москвы никаких слабостей не прощает. Сплошной поток людей шел мне навстречу, безучастно обтекал с двух сторон и двигался дальше, совершенно не реагируя на мои отчаянные попытки жестами привлечь к себе внимание. Спасибо еще, если при этом походя не обругают или обзовут.

Молодой человек с большим будущим окатывает таким презрительным взглядом, что я холодею. Тетки, наверное, торгового сословия, выходят из банка с калькулятором и подсчитывают выручку. Я их жутко раздражаю. Но они тормозят из любопытства и снисходят до того, чтобы показать путь к мэрии. Не успев отойти, «моют» мне кости:

- А чего этой дуре надо было? Милостыню просила?

- Да она совсем больная, убогая. Наверное, у Лужкова пособие выбивать пошла, посмотри на нее!

И откровенно пялятся мне в спину. Что поделаешь, любопытно людям. Может, они, кроме своего калькулятора и пачки баксов, ничего в жизни не видели?

Размашистый джентльмен с дорогим кейсом живо реагирует на мое появление. Но его глаза скоро тухнут, он с досадой отворачивается и спешит уйти. Мои акции в его глазах безнадежно рухнули.

Юноша постпанковского образа радуется. Внимательно слушает мои «гугуканья»; прикалывается с нелепых жестов. И начинает передразнивать! Потом еще раз смеется и смывается. В этот момент больше всего хочется нарушить обет молчания и скорчить ему рожу. И ничего не объяснить.

Красотка модельной выправки с бриллиантами на поясе при моем появлении фыркает так, что я готова провалиться в канализационный люк, только хоть куда-нибудь исчезнуть.

Хуже всего было, когда надо мной начинали смеяться. Двое мужичков, похожих на руководителей среднего звена, оживились. Через 10 секунд они уже откровенно гоготали мне в лицо: «Пошли, калека, выпить тяпнем. Сразу язык развяжется, ха-ха!»

Даже бабка с подбитым глазом, которая уже лет семьдесят собирает деньги у магазина «Подарки», гневно шипит: «Пшла...» И свирепо рубит воздух рукой - наверное, соответствующее направление указывает.

Бабка - бессовестная. Она-то людей на деньги разводит. А мне всего-то Камергерский переулок показать надо. Может, я туда к доктору иду.

...Одна молодая женщина, у которой не было ног, говорила мне, что самое худшее в положении инвалида - не физический недостаток, а то, как окружающие люди к этому относятся.

- Я долго переживала, что соседи не заходят ко мне, как к другим. Даже соли попросить. Боятся? Думают, что я руку им откушу? Я что, заразная какая-нибудь, что со мной парой слов перекинуться нельзя?..

Слава Богу, что она ни разу в жизни не проезжала на своей инвалидной коляске по Тверской! Тогда б ей соль кухонная такой мелочью сыпучей показалась!

Это может случиться с каждым

- Ну какие люди сегодня злые, - переживала подружка, когда я рассказывала, как меня «рассылали». - Это же с любым может случиться. В наше криминальное время инвалидом стать можно запросто, оглохнуть в том числе.

Святая правда. Хотя часто и глухим не нужно становиться, чтобы тебя не понимали. Вот, например, вместе со мной на Красной площади совершенно здоровые иностранцы пытались выяснить у милиционера, как им пройти на экскурсию в Кремль. Мои жесты он понял гораздо быстрее, чем их английский...

А несколько лет назад я и правда потеряла голос - когда училась в своем очень приличном университете. Первое сентября, первая лекция. Накануне выпиваю ледяной воды и являюсь в «универ» абсолютно немой. Народ потешается. Приходит преподаватель и начинает знакомиться с курсом: называет фамилию, человек встает показаться и дальше садится. На моей фамилии мэтра угораздило поднять голову и задать самый простой вопрос, какой только можно придумать:

- Как вас зовут?

Я понимаю, что могу только безобразно похрипеть. Но пугать человека с первой же лекции не хочется. Тупо молчу. Он решил, что студентка кокетничает, и рассвирепел:

- Последний раз спрашиваю, как вас зовут?

Добрые однокурсники тем временем участливо комментируют ситуацию:

- А она у нас глухонемая. Но зато, декан сказал, подающая надежды журналистка.

Преподаватель опешил, а уж потом затрясся от злобы. И сказал что-то вроде:

- Тогда что она вообще на моей лекции делает?

Тут уж однокурсники, поняв, что дело пахнет керосином, стали кричать со всех парт:

- Это лечится! Человек просто воды холодной выпил. Завтра все в норме будет!

И правда, через два дня вылечилась. Но к немым с тех пор отношусь с пониманием, насколько умею.

Рядом с убогими удобно

Может, и ошибаюсь, но, мне кажется, в этот день я многим людям доставила радость. Не всем. Тем, кто может чувствовать себя полноценным, только если рядом ходит инвалид. Ну или вообще тот, кто в чем-то проигрывает: слабее, глупее, уродливее. Одежда хуже, ноги короче, «тачка» ржавее - мало ли поводов. Рядом с людьми, которым в жизни не повезло еще больше, их собственная жизнь кажется не такой уж и убогой...

А вот есть еще такое - комплекс вахтерши. Это когда никчемный по сути человек вдруг получает пусть крошечную, но власть и начинает бессмысленно и беспощадно издеваться над людьми.

К людям, к которым я в этот день обращалась, мне приходилось попадать в небольшую зависимость. Они могли поступить со мной так, как им хочется.

Обижаться на «плохих» прохожих смысла не было. Просто брезгливые злые взгляды за час нашего пути стали для меня чем-то вроде нормы. А подсказки понимающие - каким-то подарком благородным, что ли...

И еще очень стало понятно, почему инвалиды - народ необщительный и предпочитают компанию себе подобных. Эти уж точно смеяться не - будут. А от здоровых чего ждать - неизвестно.

Вообще по первоначальному плану я должна была пройти от Кремля до Белорусского вокзала. Но уже на Пушкинской площади я поняла, что продолжать эксперимент дальше не имеет смысла. Вывод стал ясен: глухих Москва не любит. И эта болезнь, боюсь, излечится не скоро.

КСТАТИ
Врачам и официантам придется учить язык жестов

По словам организаторов Международной недели глухих, в столице главное, чего они добивались, - привлечь общественное внимание к условиям жизни инвалидов, для которых даже простой визит к участковому врачу часто становится проблемой.

Среди наиболее важных и интересных событий Недели - выставка глухих художников, «специализированный» концерт и конференция «Русский жестовый язык». Там была создана рабочая группа, которая займется разработкой правовой основы для введения в России второго государственного языка - языка жестов. Так что объясняться «на пальцах» с глухими, возможно, в очень скором будущем придется всем врачам, официантам, стюардессам. Организаторы конференции говорят, что таким образом хотят приблизить Россию к цивилизации. В той же Америке работники социальной сферы в обязательном порядке владеют языком жестов. Врачи, стюарды, официанты, проводники знают основы жестового языка и хотя бы на бытовом уровне могут объясниться с инвалидом. Курс языка жестов входит в программу их профессионального обучения. Теперь и у нас подобное хотят узаконить на государственном уровне.

ОФИЦИАЛЬНОЕ МНЕНИЕ
Переводчики есть, но доступны не каждому

- Москва много делает для того, чтобы помочь глухому человеку, - говорит Владимир Заурбекович БАЗОЕВ, председатель столичного отделения Всероссийского общества глухих. - За последние три года правительство города с участием нашей организации приняло несколько постановлений. Теперь каждый инвалид по слуху имеет право на 20 часов в день бесплатных услуг переводчика, на получение денежной компенсации. Кроме того, нам частично компенсируют приобретение средств связи: телефона с функцией передачи информации - факса, модема - и выдают на это 2 тысячи рублей. Мало, конечно, но мы будем и дальше продолжать обращать внимание общественности к нашим проблемы.

Теперь о том, чего нам не хватает. Свободного доступа к информации. Хочется, чтобы хотя бы телевизионные новости шли с синхронными субтитрами или переводились.

Еще одна проблема - глухие студенты, которые не могут пользоваться услугами переводчика. Вернее, по социальному Закону о соцзащите органы образования должны предоставлять переводчика, но на деле выходит совсем не так - бедные учебные заведения не могут этого позволить.

Хотелось бы также, чтобы на базе Московского государственного социального университета был создан центр изучения глухоты и языка жестов.

И еще одна просьба у меня будет к людям. Никогда не называйте нас глухонемыми! Это очень обижает, это как оскорбление. Разница в том, что немые не говорят. А мы пытаемся это делать. И хотим быть услышанными.

1 октября 2001 г.

Лариса ВАСИЛЬЕВА.
"КП"