Обед с Горбачевым

Дорогие читатели!

На сайте www.whychess.org от 01 августа 2011 опубликовано интервью, взятое у Михаила Сергеевича Горбачева гроссмейстером Владом Ткачевым (Франция) и фотоснимки И.Степанюка. Немногие глухие шахматисты России знают, что именно при М.С.Горбачеве были сняты многолетние преграды для успешного решения вопроса о вступлении Шахматной Федерации глухих СССР в Международный шахматный Комитет глухих (ICSC). Летом 1990 года в венгерском городе Веспрем на очередном ICSC Конгрессе советская шахматная организация глухих была единогласно принята в семью глухих шахматистов мира. Представителями от СССР на историческом Конгрессе были: Галченко Владимир Павлович, президент ШФГ СССР и автор этих строк. Впоследствии, после распада СССР правопреемником ШФГ СССР стала Российская шахматная федерация глухих (РШФГ) со штаб-квартирой в Екатеринбурге, затем в Москве.

Сергей Салов, международный мастер,
зарубежный корреспондент блога «Шахматная Москва».
Любек, Германия, 4 августа 2011.

"Шок и трепет" — наверное, так описывается наше состояние, когда мы узнали о возможности встречи с последним Президентом СССР, Нобелевским лауреатом М.С. Горбачевым. Оказывается, он, столько лет отстаивающий моральные принципы в политике, еще и очень любит шахматы; узнав об этом, мы уже неслись на всех парах по направлению к его загородному московскому дому.
Конечно, добиться интервью с ним в домашней обстановке практически невозможно; но тут порукой нам стала редкая журналистская удача — Горбачев уже много лет дружит с Президентом ФИДЕ Кирсаном Илюмжиновым, благодаря чьей помощи мы и оказались в святая святых.

Спешу разочаровать любителей сенсаций — бывший правитель огромной империи в быту оказался очень скромен — дом, пусть и просторный, еще старой цековской застройки, мебель тоже, никаких изысков, дружелюбный улыбчивый персонал — всё неуловимо напоминало декорации к постановке "Вишневого сада". Разве, что солдат, отдающий на въезде на усадьбу честь, все-таки напомнил своим видом, что здесь живет бывший Верховный Главнокомандующий Советской Армии.

Что сразу со входа бросается в глаза — это бережно хранимая память о покойной жене Михаила Сергеевича. В каждой комнате на самом видном месте — портрет Раисы Максимовны, какие-то совместно купленные сувениры, вещицы, безделушки. Во время последующей беседы, как я подсчитал, М.С. упомянул о ней 8 раз, такое ощущение, что она не покидала этот дом никогда.

И вот он сидел перед нами. Конечно, постаревший (недавно он перенес операцию на спине); но видели бы вы этот блеск в глазах!
"Ребята, - обратился он к нам, - ну, вы садитесь, угощайтесь, берите всё, что видите на столе. " Тут еще раз разочарую одних и обрадую, надеюсь, подавляющее большинство — никаких тебе трюфелей из Перпиньяна, канадских лобстеров и испанских устриц, на столе красовался обычный рацион жителя России — картошка, борщ, соленья - всё с явным указанием на южнороссийское происхождение хлебосола, как и его неповторимый говор. Ну, и, конечно, такое знакомое по классической русской литературе: "Вот, обязательно попробуйте варенье из крыжовника, мы его сами готовим".

Завязался разговор. В основном, понятно, между Горбачевым и Илюмжиновым; нам, в ожидании интервью, было интересно просто послушать. Хотя у М.С. есть очаровательная манера произносить фразу, обращаясь ко всем сразу, без разбора чинов. Чувствовалось, что ему не очень приятно говорить о каких-то сегодняшних проблемах, мысль его чаще возвращалась к событиям минувших дней или к исторически важным темам.

Как-то, посреди оживленной беседы, он вдруг совершенно неожиданно сказал: "Все-таки я к Ленину отношусь очень хорошо. Я перечел массу документов еще в бытность Генеральным Секретарем; это был великий человек!" Не услышав положительной или отрицательной реакции, тут же добавил: "Кирсан, ты должен со мной согласиться, ведь у Ленина были и калмыцкие корни!" Я подумал, что, и отойдя от политики, он очень хорошо умеет обращать в свою веру.
Под конец застолья М.С. поставил жирную точку в разговоре о политике: "Сталин был головорез!" Промелькнула мысль, что как жалко, что здесь нет А. Грищука, какой мог бы получиться хит; но уже надо было приступать к следующей, шахматной части нашей встречи.
Мы достали шахматную доску, часы; и наши главные фигуранты начали играть.

Все-таки поистине волшебна сила нашего искусства, если стоило партии начаться, всё остальное для этого человека просто перестало существовать; от обдумывания происходящего на шахматных клетках он отвлекался только на призывы к противнику сдаться и другие шутки-прибаутки.

“Сдаешься?”

Напор нарастал, Президент ФИДЕ упорно не желал сложить оружие (хотя, навряд ли, играл на пределе своих возможностей), когда минут через 15 после начала игры соперники все-таки решили партию отложить. В заключительной позиции "Горби" мог поставить мат в один ход, но упорно не хотел этого делать.
Наверное, эта деталь говорит о нем очень-очень многое, если не всё.

Заключительная позиция

И вот мы, наконец, перешли к самой цели нашего визита — интервью о шахматах.
Привожу его с небольшими сокращениями.
Владислав Ткачев: Михаил Сергеевич, могли бы Вы рассказать о шахматах в вашей жизни?
Михаил Горбачев: В юности это было занятие сумасшедшее просто. Шла война, 1942 г., отступают наши войска, много беженцев с Запада на Восток. В том числе и семья Горбачевых, приехавшая из Сальска (Ростовская область). В поселке Привольный (Ставропольский край) нас оказалась троица друзей : Федор Рещенко, Виктор Легких и я. Так вот этот Виктор, 1930 г. рождения (он жив и сейчас) хорошо играл в шахматы. Первое, что мы начали делать — строгать фигуры из дерева. Виктор нам растолковал, что к чему, правила игры, и мы начали играть. А потом началось невероятное, уже и мать и все были недовольны, потому что при массе обязанностей по дому в деревне — скот, огород, принести воды, нам было не до этого, мы прятались где-нибудь и играли напрополую. И так продолжалось долго. Наверное, лет 5, ведь я играл и после войны. И прекратил только после поступления в университет, все-таки слишком много было занятий.

В.Т.: А случалось ли Вам играть в шахматы с вашими коллегами по переговорам?
М.Г.: Нет, сейчас я не играю ни с кем. Я пошел по ленинской дороге, тот тоже после возвращения с Капри все-таки бросил. Шахматы требуют очень много времени,и кстати, говорят, Ленин играл очень здорово.
В.Т.: А вы согласны с утверждением Ленина, что "Шахматы — это гимнастика ума"?
М.Г.: А разве это он сказал?
Помощник Горбачева: "Это был Суворов".
М.Г.: Оказывается, наши вожди схватывали и выдавали за своё. Шахматы — это по-моему вообще самое лучшее времяпровождение. Болдин (руководитель Аппарата президента СССР), Крючков (Председатель КГБ СССР) и Яковлев (член Политбюро ЦК КПСС) часто встречались по вечерам в ЦК и играли. Вот. А потом эти занятия игрой в шахматы закончились путчем. Так что шахматы были только прикрытием этих встреч.
В.Т.: А Вам никогда не казалось, что между политикой и шахматами очень много параллелей?
М.Г.: Я так считаю, безусловно. Вы должны, прежде чем принять какое-то решение, уметь заглянуть хотя бы на 5-10 шагов вперед, иначе это не политика. Одно дело, когда идет противостояние лицом к лицу и всё ясно, но обычно приходится рассчитывать последствия тех или иных политических решений, к чему приводит их реализация.

У меня здесь как бы 2 стороны этого процесса. Я человек очень совестливый по натуре. И при принятии решения меня всегда мучила совесть. Это было на первом плане
В.Т.: Когда вы стали Генеральным Секретарем, как раз началось Великое Противостояние Карпова с Каспаровым. Ваши симпатии склонялись в ту или иную сторону?
М.Г.: Я все время оставался на стороне Карпова. Не знаю даже почему. Я ведь тогда в шахматы особо не играл. Конечно, было бы аморально с моей стороны что-то делать, чтобы помешать Карпову, он талантливый человек. Очень талантливый, я вижу, что и в политике его суждения очень логичны.
В.Т.: Интересно, а как вы относитесь сейчас к политическим позициям Каспарова?
М.Г.: Ну, он, по-моему, слишком радикален. Правый радикал.
В.Т.: Вы не согласны ни в чем с тем, что он говорит?
М.Г.: Откровенно говоря, я сейчас не могу судить о его идеологии, его позициях, поскольку я и не вникал в это. Других я знаю, его не очень. Но вот они (Карпов и Каспаров — прим.) пару раз вместе создавали новую организацию; и я думал, как же они объединяются, это очень разные люди. В шахматах можно объединиться на турнир, а тут? Хотя тут тоже турнир.
Ну ладно, мы договорились на один вопрос, а ты задал уже 10.
В.Т.: Я не скрою, хитрил.
М.Г.: А вот это нехорошо, тем более перед тобой старший. Сколько тебе лет?
В.Т.: 37.
М.Г.: Хорошо такой возраст иметь. А тебе (обращается к фотографу Ирине Степанюк)?
В.Т.: 27.
М.Г.: Трижды 27 сколько будет, как раз 81, да? Так что я на вас и прикрикнуть могу, вы, ребята, не забывайте. Сейчас ведь молодежь такая, её остановить трудно. Между прочим, та, что была в 90-е годы, она, по-моему, оказалась в таком водовороте, что в ней сейчас много цинизма. А нынешнее поколение оно более...
В.Т.: Почему вы думаете, так получилось?
М.Г.: Ну, так думаю, и всё.

Возможно, мой последний вопрос был не очень удачен, но на этом интервью закончилось. Еще несколько минут ушло на памятные фото, после чего гостеприимный хозяин проводил нас, тепло попрощавшись с каждым. Уходя, я сказал Михаилу Сергеевичу, что для меня это была огромная честь; кажется, ему это было приятно.

Старая, еще советская дверь громко хлопнула за спиной.

Текст: Влад Ткачев
Фото: Ирина Степанюк